Добрякова Е. Нина Усатова: Я до сих пор прыгаю от радости // ЛГ:итоги недели. 2009. 13 июля
Популярная актриса умеет подключаться к «солнечно-воздушно-водной» батарее.
Народная артистка России Нина Усатова снялась в таком огромном количестве кинокартин, что ей могла бы позавидовать любая голливудская звезда (хотя слово «звезда» актриса не любит). Роли Усатовой далеко не всегда главные, но они непременно яркие, запоминающиеся, разноплановые и всегда очень искренно, с отдачей сделанные, вспомнить ли «Мусульманина» Владимира Хотиненко, или «Остров» Павла Лунгина, или первую заметную роль Усатовой в кино – в фильме Сергея Овчарова «Небывальщина». Не только зрителей «в возрасте» покоряет актриса, её аудитория – часто люди молодые. Недавно в магазине к Нине Николаевне подошёл парнишка и попросил автограф, сказав, что он увидел её по телевизору во «Встречах на Моховой» и что особенно актриса понравилась ему в роли дикарки в фильме «Волкодав».
– Нина Николаевна, что особенно в жизни радует?
– Иногда чувствуешь счастье просто оттого, что кто-то что-то доброе тебе сказал или звонок хороший утром по телефону раздался. Но больше проводишь времени в размышлениях, в тревогах и сомнениях, которые тебя разрывают, – как поступить, какой дорогой пойти.
– А в чём сомнений не бывает, Нина Николаевна?
– В профессиональном отношении я почти всегда знаю, за какую роль мне браться, а какую отвергнуть. И если меня пытаются втянуть в непрофессиональную, халтурную затею, я безо всяких сомнений отказываюсь. Хочу играть то, что мне по сердцу, не в смысле положительности персонажа, а в смысле яркости и убедительности характера, темы картины или спектакля. Я всегда работаю на полную катушку, не умею что-то делать наполовину.
– В конфликт не приходится вступать с режиссёрами?
– Бывало. С двух картин просто ушла. Эти эпизоды я просто вычеркнула из своей жизни. Люблю работать с теми режиссёрами, которые позволяют расширить характер роли, принимая во внимание мои жизненные наблюдения, мой опыт. Настоящим удовольствием было работать с Владимиром Хотиненко в его новом фильме, где у меня роль матушки, жены священника, которого сыграл Сергей Маковецкий. Режиссёр учитывал малейшее сомнение, очень доверял актёрскому чутью, я могла предложить убрать какое-то слово, и Владимир Иванович соглашался. Мне хотелось сделать характер матушки мягче, но я должна была согласиться с режиссёром, что матушка мудрая, справедливая, но и жёсткая, не елейная, на ней дом, дети, хозяйство – она взваливает на себя все бытовые вопросы, чтобы мужу-священнику можно было высвободить силы для духовной жизни.
– Фильм «Остров», где вы играете пришедшую за советом к отшельнику женщину, не расцениваете ли как переходный этап к роли жены священника – ведь раньше вы таких ролей не играли?
– Вовсе нет. Я просто дождалась интересных ролей и у Лунгина, и у Хотиненко. Когда есть такой материал, тогда и чувствуешь по-настоящему, на что могу претендовать как актриса.
– Как случилось, что стали актрисой? Ведь у вас, человека, родившегося вдалеке от театральных вузов, могла быть совсем другая судьба…
– Кто-то, как в Голливуде, хочет славы, а значит, надо соответствовать определённым эталонам, худеть до состояния щепки, становиться чьей-то любовницей. Для кого-то актёрская профессия – это способ избавиться от неких комплексов, и все идёт на надрыве, на грани патологии, натурализма, шизофрении. Кто-то выказывает на сцене свою самодостаточность. Мне же в актёрстве хотелось выразить то, что я не могла высказать прямо, помню это острое желание ещё в старших классах школы. Я и сейчас так же зрителям несу боль свою, радость, понимание, осмысление жизни – и в той паузе, которую я держу (и как актриса понимаю, сколько её надо держать, чтобы зритель тоже успел погрузиться в некие размышления), я живу по-настоящему. И в этом особое удовольствие – наполнять собой сцену, давать энергию сотням и даже тысячам людей в зале. А ещё важнее тебя самой твой партнёр на сцене. Чем больше ты сама растворишься в партнёре, тем выше поднимешься.
– Актёрская профессия учит терпению?
– Ой, не знаю. Вообще с терпением у меня проблема. Я бываю очень горяча, несдержанна, вспыльчива. Могу сказать не подумав, обидеть кого-то невзначай. Потом каюсь. Но зла не помню. У меня и врагов-то нет. Мне может человек что-то очень плохое сделать, а я встречу его, разулыбаюсь, расцелуюсь, а только потом вспомню, что мы с ним вроде в контрах были.
– Кто для вас пример в жизни?
– Примеров очень много – и в прошлой жизни, и в настоящей. Когда-то я равнялась на Нонну Мордюкову. Очень сильная актриса, она так умела передавать любовь, мощь женскую, человеческую, что дыхание перекрывалось. И Шукшин тоже с его желваками – ему я верила. Иногда и зрители подают мне подлинный пример. Когда снималась в сериале «Next», подружилась с женщиной, у которой в доме проходили съёмки. Так она мне призналась, что в перестроечные годы хотела в петлю залезть – ни работы, ни денег, а кормить семью надо. И тут она увидела фильм «Зал ожидания», где я крановщицу сыграла – смелую, решительную, принципиальную, лидера настоящего. И характер моей героини убедил эту женщину встряхнуться, поехать в Польшу, набрать там товара, начать своё дело. Теперь она вполне процветающая бизнесвумен.
…И ещё я мысленно часто обращаюсь к опыту моих родителей. Вот как раз мама была тихая, смиренная. А папа был вспыльчив – много работал и мало спал. Фронтовик, здоровье надорванное. Нас четверо детей было, папа и дом строил, и всё хозяйство на нём было… К сожалению, отец не увидел моего успеха – умер, когда мне было 16 лет.
– А всё-таки это очень интересно – как вы, простая деревенская девчонка, до Питера добрались?
– Да я и не мечтала попасть в такой прекрасный город – слишком это было далеко и высоко для меня. Но я полюбила Ленинград по радиопередачам, по открыткам, по урокам истории и литературы в школе. Песню обожала про крейсер «Аврора». И когда приехала сюда, то поняла, что с этой красотой мне уже будет трудно расстаться. Я больше тридцати лет в Петербурге, здесь профессионально выросла, замуж вышла, сына родила – теперь вся моя жизнь тут. Был и московский период в моей жизни, я там выучилась на актрису. Но Питер меня увлёк без остатка.
– Говорят, в творческой среде не бывает друзей?
– Не согласна. Молодёжный театр, где я начинала, и потом БДТ – это всё было и остаётся настоящим тёплым домом. С кем общаешься, дружишь – это и есть самое настоящее. Узнаёшь обо всём на свете от живущих рядом с тобой людей. В последние годы у меня дружеские отношения сложились в Театральном доме антрепризы Натальи Колесник. Играю в нескольких спектаклях – «Мужчина, постойте!» с Игорем Скляром, «Супницу» с Андреем Ургантом, «Любовь не картошка, не бросишь в окошко» с Александром Михайловым, Зоей Буряк… В театральный дом приходят очень хорошие молодые ребята. И у нас здесь не халтура, как часто называют антрепризу, – это настоящая полноценная работа. Мы действительно дружим, поскольку встречаемся на репетициях, ездим со спектаклями по российским городам – делим вместе и радость, и огорчения.
– В спектакле «Любовь не картошка» ваша героиня весьма брутальная женщина, свои чувства она выражает уж очень непосредственно и даже огрубленно. А на ваш взгляд, какой должна быть настоящая любовь?
– Та, что сжимает сердце, вызывает радость и слёзы, любовь нельзя выразить словами. Для меня в любви больше боли, чем радости. Любовь для меня – это всегда тревога и желание не расплескать, не открыть окно, чтобы улетело – внутри чтобы это было, чтоб никто, кроме любимого человека, не узнал и никто не коснулся. Любовь – это что-то из области животного мира. Цветы ведь могут нас приводить в восторг или дерево на закате. Думаешь, какая же это сила, какая мощь! И хочется обнять это дерево – в этом тоже ведь любовь – к себе, к миру. Когда кончаются силы – я подпитываюсь от природы – это моя самая любимая солнечно-воздушно-водная батарея.
– Вы верите в чудо?
– Верю. Обязательно надо прислушиваться к себе, Господь тебе всегда даёт правильное направление – надо понимать, за что ты получил наказание, урок, и значит, надо как-то по-другому решить, а не идти напролом. Надо быть чутким по отношению, прежде всего, к самому себе, вся подсказка в тебе самом.
– Каким временем вы больше живёте?
– Лучше жить настоящим. Мы должны радоваться каждой минуте, жить и общаться с теми людьми, которые нам приятны. У Александра Володина есть выражение: «Не могу напиться с неприятными людьми». Надо жить с ощущением радости.
– Но вот ведь кризис на дворе…
– Не люблю этого слова. Надо меньше о нём думать, тогда и кризиса не будет. Посмотрите на лица людей вокруг – на улицах, в метро – они и без кризиса такие унылые, безулыбчивые. Да наш народ просто голыми руками можно брать – мы уже сами давно себя в этот кризис погрузили. Вот в Европе, сама это наблюдала, людей лечат смехом, там даже в специальные кружки ходят, какой-то ген смеха открыли. Я это на вооружение взяла. Ещё, наверное, актёрская профессия помогает – но я с утра, с каким бы настроением ни проснулась, «делаю себе лицо». Нет, это не искусственная маска весёлости, я просто вытаскиваю из самой себя всё положительное и тогда становлюсь съедобной для самой себя и окружающих. Опять процитирую Александра Володина, я сделала эти строчки девизом моей жизни: «Надо следить за своим лицом, чтобы никто не застал врасплох, чтобы не понял никто, как плох…». Да, порой я смотрюсь в зеркало и понимаю, что годы ой-ой как вперёд ушли. И понимаю, что мне уже давно не 18. Но почему-то по-прежнему хочется прыгать. От радости. И я и прыгаю – когда никто не видит.
Беседовала Елена ДОБРЯКОВА
Добрякова Е. Нина Усатова: ...И становлюсь съедобной для окружающих // Невское время. 2009. 12 марта
Народная артистка России Нина Усатова снялась в таком огромном количестве киноролей, что ей могла бы позавидовать любая голливудская звезда. Роли Усатовой далеко не всегда главные, но они непременно яркие, запоминающиеся, разноплановые, искренние – вспомнить ли «Мусульманина» Владимира Хотиненко, «Остров» Павла Лунгина, или одну из первых ролей Усатовой в кино – в фильме Сергея Овчарова «Небывальщина». Недавно в магазине к Нине Николаевне подошел парнишка и попросил автограф, сказав, что он увидел ее по телевизору во «Встречах на Моховой» и что особенно актриса понравилась ему в роли дикарки в фильме «Волкодав».
– Иногда чувствуешь счастье просто оттого, что кто-то что-то доброе тебе сказал или звонок хороший утром по телефону раздался, – призналась актриса в интервью корреспонденту «НВ». – Но больше проводишь времени в размышлениях, в тревогах и сомнениях, которые тебя разрывают, – как поступить, какой дорогой пойти.
– А в чем сомнений не бывает, Нина Николаевна?
– В профессиональном отношении я почти всегда знаю, за какую роль мне браться, а какую отвергнуть. И если меня пытаются втянуть в непрофессиональную, халтурную затею, я безо всяких сомнений отказываюсь. Я всегда работаю на полную катушку, не умею что-то делать наполовину.
– В конфликт не приходится вступать с режиссерами?
– Бывало. С двух картин просто ушла. Эти эпизоды я вычеркнула из своей жизни. Я люблю работать с теми режиссерами, которые позволяют расширить характер роли, принимая во внимание мои жизненные наблюдения, мой опыт. Настоящим удовольствием было работать с Владимиром Хотиненко в его новом фильме, где у меня роль матушки. Мне хотелось сделать характер мягче, но я должна была согласиться с режиссером, что матушка мудрая, справедливая, но и жесткая, не елейная, на ней дом, дети, хозяйство – она взваливает на себя все бытовые вопросы, чтобы мужу-священнику, которого играет Сергей Маковецкий, можно было иметь силы для духовной жизни.
– У вас, человека, родившегося вдалеке от театральных вузов, могла быть совсем другая профессия и судьба…
– Кто-то, как в Голливуде, хочет славы, а значит, надо соответствовать определенным эталонам, худеть до состояния щепки, становиться чьей-то любовницей. Для кого-то актерская профессия – это способ избавиться от неких комплексов, и все идет на надрыве, на грани патологии, натурализма, шизофрении. Кто-то выказывает на сцене свою самодостаточность. Мне же в актерстве хотелось выразить то, что я не могла высказать прямо, помню это острое желание еще в старших классах школы. Я и сейчас несу зрителям свою боль, радость, понимание, осмысление жизни – и в каждой паузе, которую я держу, я живу по-настоящему. А еще важнее тебя самой – твой партнер на сцене. Чем больше ты сама растворишься в партнере, тем выше поднимешься.
– Воспитывают вас ваши роли?
– Ой, с этим проблема. Я бываю очень горяча, несдержанна, вспыльчива. Могу сказать не подумав, обидеть кого-то невзначай. Потом каюсь. Но зла не помню. У меня и врагов-то нет. Мне может человек что-то очень плохое сделать, а я встречу его, разулыбаюсь, расцелуюсь, а только потом вспомню, что мы с ним вроде в контрах были.
– Кто для вас пример в жизни?
– Примеров очень много – и в прошлой жизни, и в настоящей. Когда-то я равнялась на Нонну Мордюкову: она так умела передавать любовь, мощь женскую, что дыхание перекрывалось. И Шукшин тоже с его желваками – ему я верила. Иногда и зрители подают мне подлинный пример. Когда снималась в сериале «Next», подружилась с женщиной, у которой в доме проходили съемки. Она мне призналась, что в перестроечные годы хотела было в петлю залезть – ни работы, ни денег, а кормить семью надо. И тут она увидела фильм «Зал ожидания», где я крановщицу сыграла – смелую, решительную, принципиальную, лидера настоящего. И характер моей героини убедил эту женщину встряхнуться, поехать в Польшу, набрать там товара, начать свое дело. Теперь она вполне процветающая бизнесвумен. И еще я мысленно часто обращаюсь к опыту моих родителей. Вот как раз мама была тихая, смиренная. А папа был вспыльчив – много работал и мало спал. Фронтовик, здоровье надорванное.
– А все-таки это очень интересно – как вы, простая деревенская девчонка, до Питера добрались?
– Я полюбила Ленинград по радиопередачам, по открыткам, по урокам истории в школе. Песню обожала про крейсер «Аврора». И когда приехала сюда, то поняла, что с этой красотой мне уже будет трудно расстаться. Я больше 30 лет в Петербурге, здесь профессионально выросла, замуж вышла, сына родила – теперь вся моя жизнь тут.
– Говорят, в творческой среде не бывает друзей?
– Не согласна. Молодежный театр, где я начинала, и потом БДТ – это все было и остается настоящим теплым домом. Сегодня, наверное, у меня дружеские отношения сложились в антрепризе Натальи Колесник «Дом». Играю в нескольких спектаклях – «Мужчина, постойте!» с Игорем Скляром, «Супница» с Андреем Ургантом, «Любовь не картошка, не бросишь в окошко» с Александром Михайловым, Зоей Буряк… В театральный дом приходят очень хорошие молодые ребята. И у нас здесь не халтура, как часто называют антрепризу, – это настоящая, полноценная работа. И мы действительно дружим.
– В спектакле «Любовь не картошка…» ваша героиня – женщина брутальная. А на ваш взгляд, какая должна быть настоящая любовь?
– Та, что сжимает сердце, вызывает радость и слезы, любовь нельзя выразить словами. Для меня в любви больше боли, чем радости. Любовь для меня – это всегда тревога и желание не расплескать, не открыть окно, чтобы улетело, – внутри чтобы это было. А вот в красивый комплимент я уже не верю. Да и цветы могут нас приводить в восторг или дерево на закате. Думаешь, какая же это сила, какая мощь! И хочется обнять это дерево – в этом тоже любовь – к себе, к миру. Когда кончаются силы, я подпитываюсь от природы – это моя самая любимая «солнечно-воздушно-водная» батарея.
– Каким временем вы больше живете?
– Лучше жить настоящим. Мы должны радоваться каждой минуте, жить и общаться с теми людьми, которые нам приятны. У Александра Володина есть выражение: «Не могу напиться с неприятными людьми». Надо жить с ощущением радости.
– Но вот ведь кризис на дворе…
– Не люблю этого слова. Надо меньше о нем думать, тогда и кризиса не будет. С утра спуститесь в метро, посмотрите на лица людей – они и без кризиса такие унылые, безулыбчивые. Вот в Европе – сама это наблюдала – людей лечат смехом, какой-то ген смеха придумали. Я это на вооружение взяла. Еще, наверное, актерская профессия помогает, но я с утра, с каким бы настроением ни проснулась, «делаю себе лицо». Нет, это не искусственная маска веселости – я просто вытаскиваю из самой себя все положительное и тогда становлюсь съедобной для самой себя и окружающих. Порой я смотрюсь в зеркало и понимаю, что мне уже давно не восемнадцать. Но почему-то по-прежнему хочется прыгать. И я и прыгаю – когда никто не видит.
Беседовала Елена ДОБРЯКОВА
Зарецкая Ж. Почему у Нины Усатовой два диплома // Вечерний Петербург. 2009. 6 марта
Кроме всенародного женского праздника Петербург именно в эти дни отмечает и значительную театральную дату - 90-летие Большого драматического театра им. Г. А. Товстоногова. Нынешняя гостья «ВП» эти два праздника объединяет: Нина Николаевна Усатова - уникальная женщина и колоссальная актриса. В ней всего - через край: и актерского неистовства, и пробойного обаяния, и той исконно русской женской силы, которая воспета поэтами, и веры, и доброты, без которых ни земля, ни искусство не устояли бы. «Холодное лето 53-го...», «Фонтан», «Волкодав из рода Серых Псов», «Роковые яйца», «Мусульманин» - те фильмы, по которым Усатову знает широкая публика. Петербуржцам повезло больше других, у них есть возможность увидеть ослепительно женственную Нину Усатову в роли пылко влюбленной Серафимы Давыдовны Сарытовой в спектакле «Блажь!».
Путешествие из Молодежного в БДТ
- Нина Николаевна, давайте начнем с БДТ. Вас ведь Петербург узнал актрисой Молодежного театра. А в БДТ кто пригласил? Товстоногов еще?
- Нет, уже Кирилл Юрьевич Лавров, один из самых значительных людей в моей жизни. А приглашение я получила так. Была в Большом драматическом замечательная женщина, заведующая труппой Ольга Дмитриевна Марлатова, царство ей небесное. Она мне позвонила и сказала: «Ниночка, я к вам с поручением от Кирилла Юрьевича. Мы хотим пригласить вас для работы в Большой драматический театр. И роль для вас уже есть: купчихи Белотеловой в спектакле по пьесе Островского «За чем пойдешь, то и найдешь». Я сначала подумала, что это розыгрыш. А потом поняла, что надо решать сейчас. Второй раз в БДТ не приглашают. И, как ни трудно было мне уйти из Молодежного - у нас там все было так по-родному, была такая студийная атмосфера, какую я пожелала бы всем молодым актерам, - я все-таки решилась.
- Из вашей петербургской жизни до БДТ что вспоминается чаще всего?
- Спектакль «Отпуск по ранению» Владимира Малыщицкого, где я играла вдову Степанову. За ту работу я получила свою первую театральную премию, и у меня были чудесные партнеры. Помню, как играл Володьку-лейтенанта Олег Попков, его мать - Наташа Дмитриева, Валера Кухарешин играл слепого аккордеониста, Серега Гавлич - солдата-инвалида.
А еще вспоминаю свою общественную работу в нашем театральном профсоюзе. Как мне нравилось выбивать для людей путевки и обеды в диетической столовой. А все выходные пропадала на лекциях в областном комитете профсоюзов. Но мне и это очень нравилось, вот ведь что удивительно! А потом мне еще сказали, что нужно обязательно поступить в Университет марксизма-ленинизма. Там, кстати, было много интересных факультетов. Например, факультет этики и эстетики. Я выбрала, разумеется, его. Конечно, была и идеология. Но какие интересные были политинформации, все новости мы узнавали первыми. У нас были абонементы в Эрмитаж, в Русский музей, в Этнографический музей. В результате я в Университете марксизма-ленинизма получила красный диплом и храню рядом с дипломом Щукинского училища.
Хочу вам сказать, что со мной учились довольно много представителей нашей профессии - из Мариинского, из других театров. И делали это не ради карьеры. В нашей профессии искусственным путем, по блату карьеры не сделаешь. Ты выходишь на сцену - и все видят, кто ты есть. Как Луспекаев выходил или Кирилл Юрьевич Лавров. Но о Лаврове я хочу сказать особо.
О Лаврове
- У него ведь не было специального образования, он был личностью, человеком, который сформировал себя сам: в первую очередь в театре. Поэтому его так уважали. Он не хотел оставаться художественным руководителем на третий срок. Сказал: «Я устал», - и все понимали, что устал, действительно, что и в самом деле надо кому-то передать бразды правления. А я тогда сидела в гримерке с его женой, актрисой Валентиной Николаевой, и она мне говорила: «Господи, только бы его не выбрали, я ведь совсем не вижу его дома». Это тогда Кирилл Юрьевич потребовал, чтобы голосование было тайным, чтобы каждый мог высказать свое настоящее мнение. Я как сейчас помню зал Малой сцены, где проходило собрание труппы. Мы опустили бумажки, и тут же стали считать голоса. Среди них был только один голос «против» - его жена... Этого человека так любили и так ему доверяли, что никто не сомневался: «Если Лавров с нами, значит, все получится». Перестройка закрутила-завертела, прибавилось суеты, разъездов, перелетов, антреприз. С болью в сердце вспоминаю, как я приходила к Кириллу Юрьевичу отказываться от роли. А он с пониманием отпускал, говорил только: «Ну, смотри». И я все думала тогда: «Ну нельзя же вот так вот пользоваться его бесконечной любовью». И когда он уже тяжело болел, я искала роль, чтобы непременно сыграть ее в своем театре. Тут меня как раз нашел Геннадий Тростянецкий и предложил главную роль в «Блажи» Островского. Я подумала: «Господи, как же это хорошо!» И хоть у меня были расписаны гастроли, я нашла три месяца, чтобы выпустить новый спектакль, который мысленно посвятила Кириллу Юрьевичу. На худсовет он пришел уже совсем больной. А я про себя повторяла: «Дай ему Господь еще продержаться», - потому что никто из нас не представлял, что будет с театром, если не станет Лаврова. В слове «Лавров», повторюсь, заключались честь, совесть, достоинство. Он брал на себя все, остальные могли расслабиться. Когда нынче в Питере спускали на воду пароход «Михаил Ульянов», сказали, что следующий будет называться «Кирилл Лавров». Я подумала: «Господи, как я жду этой встречи с пароходом и человеком». Для меня это будет путешествие в вечность.
Родом из детства
- Нина Николаевна, вы производите впечатление человека с очень крепкими корнями и очень счастливым детством. Это так?
- Так. Хотя детство было послевоенным, оно было очень счастливым. Потому что у меня были замечательные родители. Жили мы на Алтае. Отец работал в лесничестве. Я могла уходить одна в поле, к жеребятам, к ягнятам, могла разговаривать с букашками и зверюшками. Очень была впечатлительная. Наверное, поэтому и стала актрисой. И никто никогда не ругал меня, не говорил, когда нужно прийти домой. Нас, детей, было в семье четверо - и чаще всего с нами занимались бабушка и дед, потому что родители много работали. У отца были лошади - Вороной и Марта, и они были для меня символом чистоты и красоты. И я помню, что отец никогда не стегал коней, а крутил вожжами над головой, и конь понимал, что надо бежать быстрее.
Однажды я сказала: «Папка, у Марты скоро родится жеребенок. Если я не просплю, когда он родится, можно он будет мой?» И батя ответил: «Да, тогда он будет твой. Не пропусти». Я спала на сундуке за дверью и все время прислушивалась - так боялась проспать! И вот однажды мы с мамой приходим в конюшню, а жеребенок уже родился: стоит плоский, маленький. Я тут же побежала домой, схватила корку хлеба с солью - какую всегда давала взрослым лошадям, и они лизали мои руки, а я понимала, что теперь можно их и обнять, и поцеловать. И вот я протягиваю жеребенку эту корку хлеба, а мама мне: «Что ты, что ты?! Он же еще титьку сосать должен». Тогда я дала эту корку Марте. А жеребенка обняла крепко и кричу ему: «Ты мой! Мой, понимаешь? Мой!!!» Потом я с ним гуляла целыми днями. Только когда он сосал мать, отходила в сторонку, потому что кобыла меня отгоняла таким тихим внутренним ржанием. Это ведь то же, что малый круг внимания в актерском мастерстве. Я приучалась слышать природу, воспринимать ее информацию. Я потом ездила на нем без седла, фуфайку подстелю - и скачу. Но однажды, спустя примерно два года, отец мне сказал: «А вот теперь, пока я его не объезжу, ты к нему не подходи». Он был в поре созревания, и его уже интересовали другие «подружки». И я так мучилась, оттого что не могла понять, почему он меня не принимает, как раньше. Плакала, упрекала его, что он меня забыл. Тогда он подходил, давал мне погладить морду, а потом стряхивал мои руки, и я понимала, что он уже не мой. И очень грустила. Потом отец его объезжал за огородами, меж стогами, и запретил маме меня туда подпускать, потому что это жестокая штука - объезжать коней, но необходимая. Но я все равно вырвалась и увидела, как отец бьет коня вожжами. Как я тогда кричала! Мне было шесть лет. Потом я увидела его уже в стойле, смирённого. Помню, какими глазами он на меня смотрел - как будто я была в чем-то виновата. Я даю ему корку хлеба с солью - а он не берет...
Беседовала Жанна ЗАРЕЦКАЯ
Журавлева О. В ресторан со звездой. Нина Усатова: В ресторане черепаховый суп не заказываю // Ресторанное дело. 2008. 9 июля
Сегодня замечательная актриса Нина Усатова не перестает удивляться, что она - обыкновенная девочка с далекого Алтая, выросшая вдали от театров, - мечтала о сцене. Ее пять раз не принимали в театральный институт. Но Нина не сдавалась и все-таки поступила в Театральное училище имени Б. В. Щукина и закончила его в 1979 году. Десять лет с большим успехом играла на сцене ленинградского Молодежного театра, а затем была зачислена в труппу БДТ. Сейчас Усатову знают не только российские, но и зарубежные зрители.
- Нина Николаевна, вы родились в местечке с красивым названием Малиновое озеро. Там действительно много малины?
- Нет, просто там кругом марганец и соль, и на закате солнца вода в озере кажется малиновой. В детстве мне казалось, что вся жизнь сосредоточена на этом полустанке. Вокруг такие просторы, что горизонта не видно. Чистый-чистый воздух, вдалеке пасутся отары овец, большими колониями растут ирисы, маки, огоньки - все очень яркое. Картошка там почти не растет, к тому же она очень мелкая. Зато помидоры вызревают огромные – одним можно накормить всю семью. Наверное, многие были по-настоящему счастливы, когда были маленьким, а родители - молодыми.
- Что для вас значит дом?
- Наверное, то же, что и для всех. Это место, где тебе уютно, где тебя ждут, где можно отдохнуть. Дом для меня как пристань. Там все мне родное: альбомы с фотографиями, вещи, напоминающие о близких людях... И вообще, у каждого дома свой "запах".
- У вас в доме есть любимый уголок?
- Самое главное место – мой стол с большим зеркалом и множеством ящичков, который я давным-давно купила в антикварном магазине. У меня там сосредоточено все: письма, бумаги, всякие флакончики. Он такой огромный, что это просто стол-кабинет.
- Ваши родители застали ваш успех?
- Они, как и я, к успеху довольно равнодушны. Мой отец умер, когда я училась в девятом классе. А мама видела и спектакли с моим участием, и фильмы. Относилась к моим героиням, как к реальным людям. А радовалась ли она? Не знаю... Когда отец был жив, мама не работала, а потом пришлось устроиться на тяжелую работу в лесу - живицу-смолу собирать. И я летом всегда ей помогала. Видела много разных животных: и лисичек, и лосей, и птиц очень интересных... И там, во время обеда или чаепития на большой опрокинутой сосне или в специальной землянке для хранения бочек с живицей, я делилась с мамой своими мечтами, рассказывала ей про все, что читала о театре, о сцене, об актерах. И мама говорила: «Да Ниночка, хорошо, если бы у тебя все получилось...»
- Мама учила вас готовить?
- При большом хозяйстве маме некогда было изобретать что-то особенное, но мы всегда были сыты. На столе были борщ, щи, тушеная капуста с мясом, картошка. Приходила после школы домой, вытаскивала из печки чугунок с еще горячими щами... И всегда у нас были пироги: и утром, и вечером. Пекли и блины. Готовили просто и ничего не изобретали. Не было такого, чтобы мама брала мускатный орех, добавляла миндаль и перемешивала все в миксере... До сих пор я терпеть не могу такие рецепты. И если перечисляются десять ингредиентов, сразу говорю: «Это не мое». Мне нравится так: три-четыре ингредиента, посолить поперчить - и все! Если картошка, то к ней селедка и лучок маслицем политы - вот и отлично! В общем, люблю все простое и природное. И на приемах я не ем черепаший суп. И в ресторанах не заказываю себе то, что мне чуждо.
- В рестораны часто ходите?
- А как вы думаете? Если жизнь все время на колесах, рестораны становятся частью этой жизни. Конечно, не везде и не всегда кормят вкусно. Но что поделать? Мы бываем не только в огромных городах, где ресторанный бизнес уже вполне отлажен.
- Приходилось ли вам уходить из ресторана голодной?
- Я никогда не рискую и не заказываю незнакомых блюд. Поэтому пока все было относительно удачно.
- Что вам ближе - пойти в ресторан или приготовить обед дома?
- Признаюсь, готовить не люблю, но делаю это быстро. На первое - борщ или щи на два-три дня, а на второе - что есть: овощи потушу, рыбку поджарю или котлетки. У нас в семье нет каких-то пристрастий в еде. Что есть, то и едим.
- У вас на даче растут ягоды, фрукты, овощи. Вы их консервируете?
- Раньше все консервировала: делала салаты, закуски, заготовки для супов. А сейчас почти все раздаю. Сама только соки и компоты готовлю. А дача приносит мне другую радость. Люблю проснуться рано утром, когда все еще спят, и посидеть на веранде, кофе попить. Это моя слабость. Такое удовольствие, особенно весной, когда сирень цветет! У каждого бывают неудачи, плохое настроение. Надо выйти утром на крылечко, посидеть на солнышке, расслабиться – и неприятности отступят. Вот это, наверное, и есть счастье нашей жизни.
- Что бы вы выбрали - ужин в фешенебельном ресторане или денек на любимой даче?
- По-моему, ответ очевиден: утреннее кофепитие на веранде.
Ольга ЖУРАВЛЕВА
Мазурова С. Фантастическая "Блажь!" // Российская газета. 2007. 28 авг.
В премьере АБДТ им. Г. А. Товстоногова "Блажь!" по пьесе Островского и Невежина играет известная артистка Нина Усатова.
Редко у вас случаются новые роли в театре?
- Пусть редко, зато какой праздник я получила! Мне нравятся роли, где можно фантазировать, петь, плясать, дурачиться, плакать и смеяться. Эта моя первая работа с режиссером Геннадием Тростянецким. Я люблю работать с режиссерами, которые легки на выдумку и умеют увидеть что-то "за текстом". Три месяца, пока репетировали, актеры были просто влюблены в режиссера, хореографа, художника. У нас красивые и удобные костюмы, подобранные великолепным художником Владимиром Фирером. А как переживал за нас хореограф Сергей Грицай! Режиссер предложил нам составить биографии своих персонажей. У каждого обнаружилась бурная фантазия. Я, как ученица, исписала целую тетрадь. Молодые актеры, чудные ребята, с любовью играют даже небольшие роли: Андрей Феськов, Дмитрий Мурашев, Нина Александрова, Ваня Федорук, Сеня Мендельсон, Андрей Аршинников, Антон Шварц... Время пролетело со скоростью звука.
В спектакле вы поете романсы. Впервые запели на театральной сцене?
- Всегда пела. В Молодежном театре на Фонтанке, где я работала в 80-х, было много музыкальных спектаклей, а из одного- "Звучала музыка в саду" - я до сих пор пою песни. У меня есть концертная программа: русские народные песни, военные, казачьи, романсы. Пела и в кино, например, у Георгия Буркова в картине "Байка". Недавно записала две песни к фильму "12 стульев", снятому на Украине. Писали их с Максимом Дунаевским в его московской студии. Там, конечно, техника на грани фантастики, она может вытянуть так, что запоешь, как Лариса Долина.
На сцене БДТ вы успели застать великих актеров?
- Успела. Помню, если у меня была репетиция, а в это время шли "История лошади" или "На всякого мудреца довольно простоты", всегда просила отпустить на минуточку - взглянуть на Евгения Лебедева, Владислава Стржельчика. Прилипала и забывала обо всем на свете. Я пришла в БДТ в 1989-м, когда не стало Георгия Александровича Товстоногова. Не застала ни Ефима Копеляна, ни Павла Луспекаева, уже работали в Москве Иннокентий Смоктуновский, Сергей Юрский, Олег Борисов (с Борисовым я снималась в фильме "Садовник", а со Смоктуновским встречалась на озвучании). Работала с Николаем Трофимовым, Всеволодом Кузнецовым, Валентиной Ковель.
Многие режиссеры сегодня осовременивают классику. Иное дело - спектакль Тростянецкого. И к тексту бережно отнесся, и роскошные декорации, костюмы в стиле эпохи. Вам говорили, что вы созданы для таких спектаклей?
- Мы снимали фильм "Дело о "Мертвых душах" в старинном музейном особняке в Бутове. Режиссер Павел Лунгин сказал мне: "Нина, ты родилась для этих нарядов! Тебе бы играть роли эпохи позапрошлого века - Островского, Гоголя".
В "Мертвых душах" вам предложили любую роль на выбор?
- Можно было сыграть Коробочку, Даму, приятную во всех отношениях, другие роли. Я выбрала губернаторшу Анну Андреевну, чтобы быть рядом с замечательными актерами Сергеем Гармашем, игравшим губернатора, Ингой Оболдиной - Марьей Антоновной, губернаторской дочкой.
В театре вы, наверное, вдоволь классики наигрались?
- Нет. Разве что Гоголя в Молодежном театре. Но тоски по несыгранным ролям у меня нет. Наверное, потому что много играю. Не хватает времени на семью, на личную жизнь. Днем перед спектаклем сплю, чтобы вечером выйти на сцену в хорошей форме. Хочется сыграть что-то настоящее, не пустяк. Предлагают немало пьес, но читаешь и понимаешь: опять "однодневка".
А как дела с кино?
- Кроме маленьких ролюшек в "Волкодаве", "Острове", "Парке советского периода", в последнее время почти ничего не было. Да, в "12 стульях" сыграла мадам Грицацуеву. Там моим партнером был Коля Фоменко. Вышел "Последний забой" Сергея Боброва, где мы с Гармашем играем мужа и жену, но я еще не видела его. Предлагали сыграть в сериалах. Но либо неинтересный материал, либо глупый, где людей заставляют смеяться за кадром, а мне самой - не смешно. За те сериалы, где я снялась, мне не стыдно: "Зал ожидания", "Next", "Закон". "Next", наверное, полстраны посмотрело. Еще была крошечная роль в "Гибели империи" Владимира Хотиненко. Это хорошее кино, и мне было приятно еще раз поработать с настоящим режиссером (я снималась у Хотиненко в "Мусульманине"). Сейчас предложили роль, но материала пока не видела. Не люблю сниматься там, где столько всего обещают ("У вас будет много съемочных дней, интересная роль, хорошие партнеры"), а материала нет и нет. А потом его дают перед самыми съемками, ты читаешь и думаешь: боже, какой ужас!
В "Волкодаве" вам захотелось похулиганить?
- Я там такая красавица! У Коли Лебедева я снималась в "Поклоннике", и, когда он пригласил меня в "Волкодав", сразу согласилась. Снимали в Словении, в Татрах, рядом с горным озером. Когда мне сказали, какая у меня будет роль (вождица племени) и какой костюм, я обрадовалась. А фильм целиком еще не видела.
Говорят, что Мария Семенова специально для вас придумала эту героиню, что вы с ней вместе ее сочиняли.
- Ничего подобного! Я с Семеновой даже не знакома.
Какие роли вы больше любите играть?
- Люблю все жанры. Ведь и в драматических ситуациях присутствует юмор. Если хорошие партнеры, можно напридумывать столько, что сам вдоволь нахохочешься. Правда, неизвестно, будут ли потом смеяться зрители. Когда снимали "Окно в Париж", мы так хохотали! Хочется снова поработать с Юрием Маминым. Он обещал снять "Окно в Париж-2", и мы все ждем с нетерпением. В прошлом году умер Валерий Огородников, снявший "Барак" и "Красное небо. Черный снег". В "Красном небе..." мы снова вместе с Игорем Скляром играем. Недавно мне позвонили из Старого Оскола и сообщили, что за эту роль меня наградили призом фестиваля "Быль".
Вы любите церемонию "Ники", регулярно ездите на нее...
- Меня часто приглашают на фестивали, но нет времени. Хорошо, конечно, и кино посмотреть, и с коллегами встретиться, но не получается. Езжу только или представлять фильм, где снималась, или вручать приз. В прошлом году Юлий Гусман сказал: "Ты будешь вручать приз за лучшую мужскую роль. Надо поздравить песней, выбери какую-нибудь. Споешь с "Отпетыми мошенниками" в стиле рэп. Я подумала, что шутит, оказалось - нет. Выбрали песню из "Кубанских казаков". На экране Сергей Гармаш, Сергей Баталов, Михаил Пореченков. Заиграл оркестр. В итоге неплохо получилось, да? А нынче была юбилейная "Ника", двадцатая. У меня было много дел, но я поехала. Мне сказали, что надо вручать премию композитору. Я была номинантом "Ники", наверное, раз семь, и только дважды стала лауреатом. Первую "Нику" получила за роль в фильме "Мусульманин". На "Нике" мы встречаемся, как одна большая семья. Не так часто мы видимся, ведь одни живут в Питере, другие - в Москве. Подруга сказала: "Вот ты не хотела ехать, а показалась - и о тебе вспомнили!" Нас же забывают. Надо не давать себя забывать.
Вспомнили, пригласили?
- Лунгин сказал, что у него есть для меня роль. И Андрей Смирнов. Даже если я и не снимусь, но сами предложения от таких мастеров приятны.
Светлана Мазурова
Минаева Ю., Марочкин В. Нина Усатова учится у молодых актеров // Культура. 2007.18(52)
Ее роли очень разнообразны, но больше всего ее любят за образы простых женщин из народа - с распущенной косой, крестом на груди, добрую, открытую и немного лукавую. Нина Усатова играет от всего сердца, искренне, проживая в каждой роли новую жизнь. Сыграв мать в фильме «Мусульманин», она получила «Нику». Вторая «Ника» досталась актрисе за блестящую игру в фильме «Барак».
Вы играете в классическом спектакле в БДТ «Блажь» по Островскому. Сегодня многие авангардные режиссеры адаптируют сюжеты и героев классических произведений под наши дни. Глядишь, тут на сцене и в нижнем белье бегают, и в комнате с голыми стенами сидят. Как вы считаете, нужна ли сегодняшнему зрителю такая адаптация?
Когда в театре пытаются перефразировать классиков, у меня создается такое впечатление, будто кто-то что-то украл. Нам надо тянуться к Пушкину, Островскому, Достоевскому, которые знали и любили русский язык, надо восстанавливать русскую речь. В классическом спектакле можно использовать современные костюмы, но и тут важно не переборщить. Ведь когда мы, например, надеваем гоголевскую шинель, то и ощущаем себя соответственно времени повествования.
- Советские дети видели в кино и театре множество достойных примеров для подражания - бравых военных, блестящих ученых, отважных географов. Сегодня наша армия выставлена на всеобщее осмеяние, ученые вызывают жалость своей бедностью, а о географах вообще - ни слуху ни духу. Как вы думаете, кто же является героем для детей XXI века?
- Я думаю, тут все зависит от воспитания, от семьи. Если дед, прадед были фронтовиками, то, какую бы армию ни показали сегодня в кино, молодой человек останется при своем мнении. В начале 90-х многие взрослые растерялись, молодое поколение оказалось брошенным. Родители зарабатывали на хлеб, а дети оказались никому не нужными. Помню, я тогда хотела отдать ребенка в большой теннис, и мне сказали: «Полтора миллиона за полгода». В старом исчислении. Я уже была народной артисткой и получала триста пятьдесят тысяч, то есть не бедный человек. Но полтора миллиона за полгода… Тяжелейшее было время. Хорошо, если в семьях были бабушки, дедушки, которые могли и присмотреть, и уму-разуму научить. Вообще правильно, когда ребенок видит преемственность поколений, уважение к старости, к заслугам. В такой семье и складывается гармоничная личность. А если взять растение, обрезать ему корни и пересадить - оно может и не прижиться.
- Часто говорят, что старая актерская школа гораздо сильнее. Нина Николаевна, есть ли сегодня достойные молодые преемники?
- Есть. Например, талантливые молодые артисты, которые играют в спектакле «Блажь», - Андрей Феськов, Ваня Федорук, Андрей Аршинников. Они меня заставили работать так, как работают они, - с энтузиазмом, задором, экспромтом. Стараюсь не отстать от молодых и чему-то научиться, потому что они только начали познавать актерское мастерство, а у нас все нафталином пропахло да корками обросло. (Смеется.) Недавно посмотрела в нашем театре «Вассу Железнову». Я рада, что Светлана Николаевна Крючкова вернулась на сцену. Спектакль прозвучал очень свежо. Он интересный, неординарный, причем благодаря ярким молодым артистам - Федору Лаврову, Варе Павловой. Надо не дать таким ребятам «закиснуть», заинтересовать их работой и платить хорошие зарплаты, чтобы не «сбежали» в сериалы. И Олега Басилашвили, и Ефима Копеляна в свое время заметили, помогли им подняться. Если наших ребят заметят, это будет замечательная смена поколения.
- Для многих наших соотечественников идеалом отдыха является заграница. А вы где отдыхаете?
- Пусть едут и в Швейцарию, и в Египет, если им хочется. Но я столько поездила по России и знаю такие места… Все благодаря фильмам и антрепризным спектаклям. Да по сравнению с одним нашим селом Михайловское любой заграничный курорт отдыхает. Представьте себе: широкое тихое озеро, а посередине - остров. На нем заросли брусничника, просто бордовый ковер из ягод, сосны и маленькие, словно игрушечные, домики. Как в сказке…
Недавно мы были на гастролях на Алтае. В свободный день поехали на озеро Ая. Оно похоже на чашу, окруженную горами и соснами. Местные жители называют это место «русской Швейцарией». В Швейцарии мы побывали около одного замка, который стоит в зеленых полях, вокруг пасутся коровы - и вправду красиво. Но Швейцария несколько веков не знала войны. Люди там жили в постоянной идиллии. А у нас прошло столько войн, революций, катаклизмов! И при этом мы сумели сохранить, не запакостить такие места.
А какую красоту мы увидели, когда переходили реку Катунь! В зависимости от направления ветра, лучей солнца река становилась то нефритовой, то белесой, то черной, то лазурной… Она на перекатах играет, золотится. Вода удивительной чистоты и прозрачности - смотришь с моста вниз и видишь рыбок.
Юлия МИНАЕВА, Виталий МАРОЧКИН
Завадская И. Н.Н. Усатова: Остров - мой фильм // Союз. Беларусь-Россия. 2007. 30 авг. №325
"Жаль, недолго здесь гостила, но я еще вернусь", - сказала Нина Усатова, прощаясь с Минском, где Рудольф Фрунтов снимает сейчас фильм под рабочим названием "Бумеранг возвращается". У Нины Николаевны там "небольшая, но очень важная роль" - так характеризует ее героиню режиссер. Сама Усатова о будущих ролях говорить не любит, зато о сыгранных расскажет с широкой душой. С каждой ролью у нее связана своя, очень личная и эмоциональная история, и историй таких у народной артистки России Нины Усатовой множество.
- В Беларуси жизнь моя прошла большим куском, - откровенничает Нина Николаевна. - Сниматься здесь я начала еще в 1984 году у Валерия Рыбарева в фильме "Свидетель". Снимали в Полоцке, Новополоцке, Витебской области. Там я и узнала белорусский национальный характер! Мне кажется, что белорусы - самые добрые, терпеливые и трудолюбивые люди... Помню, как для съемок "Свидетеля" разыскали послевоенную полуторку, которую ее хозяин получил в награду за то, что одним из первых прошел Дорогу жизни через Ладогу, доставлял на этой полуторке хлеб в блокадный Ленинград, вывозил детей из города. На этой полуторке мы с ним потом немало поездили во время съемок... Вообще, в Беларуси я узнала много таких историй, и это очень ценные для меня воспоминания. Зритель ведь часто и не знает, какие сюжеты разыгрываются за кадром. Помните сцену в "Свидетеле", когда в деревенский клуб приводят полицаев для суда? На съемках эпизода было много местных жителей, и вдруг в самый напряженный момент две бабульки так вцепились друг в друга, что у одной задрался рукав и оголился концлагерный номер. Другая тут же закричала, оказывается, они жили в соседних деревнях и не знали, что были в одном концлагере...
Это был мой первый приезд в Беларусь, видимо, поэтому остались такие сильные впечатления. После этого я снималась в Минске практически ежегодно, жила здесь иногда целое лето. На "Беларусьфильме" нашла и "своего" режиссера Виталия Дудина, который снял меня в четырех своих картинах. В том числе в одном из самых любимых моих фильмов "Прощальные гастроли", где вместе со мной снимались Оля Остроумова, Света Рябова и Людмила Гурченко... В Беларуси у меня осталось немало друзей, и вообще я люблю сюда приезжать - даже для того, чтобы просто полюбоваться красотой Минска.
- Вы успеваете смотреть фильмы, в которых снимаетесь?
- Сериалы вообще не смотрю, есть более важные дела. И "Остров", например, смотрела не потому, что это "мой" фильм. Роли у меня там, считаю, фактически нет, но Павел Лунгин - это настоящий режиссер, и актеры там замечательные. Там и война, и человеческие отношения, и покаяние - как рана открытая... Стараюсь смотреть все, что снимает Владимир Хотиненко, Никита Михалков, Александр Прошкин, хотя выкроить время для похода в кинотеатр сложно. Чаще смотрю кино ночью в гостинице, по телевизору.
- Неужели вы так плотно заняты съемками?
- Уже не так плотно. Просто много работаю. Езжу с антрепризными спектаклями, репетирую. Сдала недавно новый спектакль в БДТ имени Товстоногова "Блажь!" по Островскому (режиссер Геннадий Тростянецкий). Очень ждала эту премьеру.
- Островский - ваш драматург?
- И Гоголь - мой, и Достоевский, и Лев Толстой... Из сегодняшних - Лобозеров Степан Лукич, автор с Байкала, это мое родное, сибирское. Его Катерину в антрепризе "Семейный портрет с посторонним" я играю уже лет 15. Спектакль идет нарасхват, почти всю Россию с ним объездили, кроме меня там заняты Александр Михайлов, Игорь Скляр, Зоя Буряк, и все мы очень любим своих персонажей.
- Знаете, Нина Николаевна, вы производите впечатление очень уютного человека. Вас легко представить на даче, принимающей гостей, любящей их вкусно накормить...
- Дача у меня есть, только гостей я там не принимаю. Это тот остров, куда я никого не пускаю. Не в том смысле, что отгораживаюсь от всех, просто не удается ездить туда так часто, как хотелось бы. Но когда удается, топлю баню, наряжаю дом. Добрые люди позаботились, чтобы и вокруг дома у меня было красиво: посадили мне туи, розы. А еще у меня там есть надувной бассейн. Правда, всего 3 метра в диаметре, но мне достаточно, потому что весь участок - 6 соток... Конечно, на дачу приезжают родные мне люди. Но большие компании - это совсем не мое. И вкусно кормить гостей мне теперь некогда, хотя готовить я по-прежнему люблю...
- Расскажите, чем сейчас занимается ваш сын?
- Закончил третий курс Санкт-Петербургского госуниверситета. Учится на юридическом факультете. Я не препятствовала его выбору, знание закона, на мой взгляд, - хорошая основа для любой профессии. Возможно, сын еще найдет себя в чем-то другом. Я-то с детства знала, чем буду заниматься, но не все могут сказать о себе то же самое.
- Знаю, что об актерской профессии вы узнали благодаря кинопередвижке, которая раз в неделю привозила кино в ваш сибирский поселок. Кстати, в белорусской глубинке сейчас пытаются возрождать эти забытые передвижки. Помните, какие фильмы определили вашу судьбу?
- И правильно, что стали возрождать, рада за вас... Хорошо помню, как смотрела "Чистое небо" с Урбанским, картины с Нонной Мордюковой, с Алексеем Баталовым, с Рыбниковым, Ларионовой... Это великие артисты, их имена можно перечислять и перечислять, но современная молодежь, к сожалению, неохотно погружается в наше прошлое, постигает жизнь на сомнительных сериалах... Конечно, было много врушного в советском времени. Но было и настоящее: "Девять дней одного года", "Летят журавли"... В этих фильмах была душа. А что нынешний кинематограф оставит потомкам, я не знаю... Но я не вправе никого судить. Я могу судить только себя. Когда ты честно работаешь и видишь такую же отдачу партнера, видишь свое отражение в его глазах, тогда ты артист, настоящий.
- У вас есть любимые партнеры?
- Игорь Скляр. Уже 9 лет мы с ним работаем в спектакле "Мужчина, постойте!" И после спектакля говорим искренние слова любви друг другу, потому что работаем до пота, до изнеможения. Несмотря на все - даже на операцию - он никогда не халтурит и работает так, что мы два раза переодеваемся во время спектакля, в антракте. Потому что мокрые буквально насквозь, но мы честно работаем. Дай Бог этому спектаклю долгой жизни, потому что за него мне не стыдно.
- А вам бывает стыдно?
- Бывает. За некоторые фильмы, в которых снялась.
- Почему же соглашаетесь сниматься в таком кино?
- А потому что обещают много. Сулят хороший сценарий, качественную режиссуру... И артисты верят. А потом выясняется, что съемочная группа - сплошь непрофессионалы, смонтируют фильм кое-как, и получается не кино, а стыд. А за этот стыд потом расплачиваешься перед самим собой. Но если "Холодное лето 53-го" или "Мусульманина", или "Окно в Париж", или "Кавказскую рулетку" помнят до сих пор, мне не стыдно... Вот видите - пальцев на одной руке хватило, чтобы перечислить мои настоящие роли из тех 60 фильмов, в которых я снялась. При том, что везде стараешься работать с полной отдачей. Но далеко не всегда получается "Остров" - это я уже не о себе, о фильме в целом говорю...
Ирина Завадская
Мазурова С. Нина Усатова: У меня закваска крестьянская! // Восточно-Сибирская правда. 2003. 8 февр.
Жизнь знаменитых артистов - какая она? "Сахарная" или обычная, как у нас с вами? "Так же, как все, как все, я по земле хожу..." - поет Алла Пугачева. Звезды не ходят в магазины и прачечные, не ездят в трамваях и переполненных автобусах, не сидят в очередях в районных поликлиниках. Или ходят, стоят, сидят? Пользуются ли своей популярностью? Обрабатывают ли, как каторжные, согнувшись в три погибели, свои шесть соток?
Как живет Нина Усатова, народная артистка России, любимая многими-многими телезрителями и театралами актриса, за которой прочно укрепилось амплуа "простой русской женщины"? Наверное, всем известна ее биография: родилась на Алтае, пять раз поступала в Москве в театральный институт, настойчиво "штурмовала" столицу. Когда пришла в профессию (в 27 лет!), уже имела жизненный багаж. 24 года Нина Усатова живет в Петербурге. Сегодня она много снимается в кино, в телесериалах, играет в антрепризах. А родной ее театр - знаменитый БДТ им. Г.А. Товстоногова. Поклонники, аплодисменты, цветы, признание, любовь, восхищение, известность - все есть у актрисы. Но заглянем за кулисы и попросим Нину Николаевну рассказать о своей обычной, не актерской, жизни...
Есть у Нины Усатовой и Игоря Скляра замечательный спектакль "на двоих" - "Мужчина, постойте..." (пьеса Надежды Птушкиной "Ненормальная" поставлена известным питерским режиссером Виктором Крамером). С этим спектаклем актеры приезжали как-то в Иркутск и другие города Приангарья. А мне довелось увидеть его недавно в Санкт-Петербурге. Переполненный многотысячный зал с восторгом рукоплескал звездам!
... Весь день я безуспешно пыталась дозвониться до Нины Николаевны. Понятно, если бы актриса отдыхала перед вечерним спектаклем, как положено, и отключила телефон, но она целый день провела на ногах, "в бегах"!
Усатова: В семь тридцать проснулась, собрала ребенка в школу, сама в девять тридцать - на студию, на озвучивание фильма "Красное небо" (режиссера Валерия Огородникова, создателя фильма "Барак", получившего за него Госпремию. В "Бараке" снималась Нина Усатова, в "Красном небе" - она и И. Скляр. - Прим. авт.). В три часа вернулась домой, быстро пообедали с сыном, в четыре уже были в поликлинике. Час там пробыли, в пять - снова бегом домой, к шести - сюда на спектакль. В семь вышла на сцену...
- А как же насчет хорошо выспаться, отдохнуть днем перед спектаклем?
Усатова: Это, наверное, раньше так было, позволяли себе актрисы такую роскошь... Конечно, нельзя себя сильно перегружать, и когда я чувствую, что уже очень устала, могу поспать в выходные до одиннадцати часов или отправить утром ребенка в школу и прилечь отдохнуть немного. Надо беречь себя, поддерживать форму. Иначе легко выйти из колеи... Если мы сами не побеспокоимся о себе, о своем здоровье, кто же еще будет о нас беспокоиться? Это не только к артистам относится - ко всем.
- Неужели вы так же, как все, сидите в очереди в поликлинике, когда у вас спектакль через несколько часов, - на нервах, на иголках?
Усатова: Конечно! А как же? (Хохочет).
- У вас, наверное, спецполиклиника?
Усатова: Нет. Обычная районная.
- Разве вас не узнают? Как, интересно, реагируют люди, когда видят Усатову с ребенком, сидящими в очереди около кабинета врача?
Усатова: Да, узнают. Иногда даже конфузно бывает. Но вы знаете, у всех свои заботы. Нам, артистам, очень многие люди помогают, спасибо профессии. Например, едешь в поезде уставший как собака - с гастролей, со съемок, с озвучивания, и проводники, понимая нас, говорят: "Есть свободное купе. Поезд тронется, и я вас туда посажу, чтобы вы отдохнули". Или в самолетах - сами без конца путешествуют, проводники и стюардессы, и к нам с пониманием относятся. Редко кто использует нас, чтобы надуть, люди ведь разные, но хороших все же больше. Иногда неловко пользоваться популярностью. В той же поликлинике. Мы прибежали на анализы с опозданием. "Ой, - говорю, - я записала не то время!" и уже собираюсь уходить. "Заходите!" - приглашают. Дай бог им здоровья, думаю... Время сейчас движется с такой скоростью, что ничего не успеваешь. Вся жизнь в дороге - то в поезде, то в самолете. Все как-то на бегу. Иногда думаю: остановись, посмотри, что вокруг. Но не успеваешь остановиться, оглянуться. В зеркале себя увижу (и то на бегу): ой, какие изменения!..
- Вы в магазины сами ходите? Или это обязанность членов семьи?
Усатова: Летаю, не хожу! Выскочила из дома, быстро купила. Я живу в центре. Магазины, рынок - все рядом. У нас своя слобода: и я там всех давно знаю, и меня знают.
- А дома есть помощница, домработница?
Усатова: Нет. Квартира у нас не такая уж большая, не требует большого ухода, справляемся сами. Я даже с удовольствием занимаюсь домашними делами. А вот раньше этого не любила. Приезжаю с гастролей и начинаю все переделывать: расставлять, переставлять, пыль вытирать. Иногда даже больше, чем нужно, уделяю этому внимания. Вот готовить не люблю, честно скажу. Я готовлю быстро. На первое - борщ или щи на два-три дня, поставлю в холодильник кастрюлю, чтобы каждый день не варить, а доставать и разогревать. А остальное - что есть: овощи потушу, или рыбку поджарю, или котлетки. Нет у нас в семье какого-то пристрастия к еде. Что есть, то и едим.
- Знаю, что у вас есть дача...
Усатова: Я ее очень люблю! Нынче, к сожалению, отдыхать было некогда, но я была там в самые "ударные", любимые мною дни, когда яблони в цвету. У нас небольшой сад, шесть соток, девять яблонь - старых, плодоносящих, смородина, крыжовник. Зелень разная. Много цветов. Люблю там отдыхать, когда все зарастет зеленью! Мечтаю когда-нибудь пожить, не уезжая, хотя бы месяц. Но то кинофестиваль отвлекает - в самые хорошие, жаркие дни, то гастроли, да и осенью было мало свободного времени. А у нас столько яблок было! Раздавала их знакомым, сестре в Курган отправляла коробки поездом, с проводниками. Наварила соки, компоты... Даже зимой приезжаю на дачу. Обожаю посидеть, послушать тишину, посмотреть на солнышко, что бывает в Питере очень редко. Такая благодать! Снег за городом чистый. И тишина. Я люблю бывать в таких местах, где никого нет. Потому что наша профессия такая, что ты всегда на людях, всегда отдаешь энергию. Сегодня, например, вышла я на спектакль уставшая. Выплескивала, выплескивала энергию, и вдруг в конце она восполняется благодарным залом!
- Как относитесь к бане?
Усатова: Люблю баньку истопить! В парилочку схожу, сижу на крылечке, чай пью. Если баня, то надолго, она у меня часов шесть длится. Иногда подруги приезжают. Иногда я к подруге на дачу езжу, у нее там и баня есть, и озеро рядом, мы плаваем, купаемся. У нас такой культ, с таким удовольствием и смаком мы это делаем, что никакого другого отдыха не захочешь.
- В лес ходите?
Усатова: Люблю очень! За грибами. Это у нас рядом. В жаркие дни ездим на озеро купаться.
- А как насчет работы?
Усатова: Вообще дача - это такой труд! Верно ведь говорят, что если ее заведешь - всю жизнь будешь вкалывать. Конечно, на огороде я работаю. И картошку сажу, и огурцы, и тыкву, и кабачки... Правда, уже стараюсь себя ограничивать.
- Потом консервируете?
Усатова: Раньше все консервировала. Даже когда дачи не было, покупала на рынке овощи и делала салаты, закуски, заготовки для супов. А сейчас все больше раздаю. Сама только соки и компоты готовлю...
Еще люблю проснуться рано утром, когда все в округе спят, и посидеть на веранде, кофе попить. Это моя слабость. (Смеется). Такое удовольствие, особенно когда ранней весной сирень цветет! Это минуты счастья. Я поняла, что это все надо видеть самой. У каждого бывают неудачи, неприятности, плохое настроение. Надо выйти утром на крылечко, посидеть на солнышке, расслабиться, прислушаться к себе. Вот это, наверное, и составляет счастье нашей жизни. Я себя так воспитываю, с возрастом поняла, что человек сам себе должен устраивать удовольствия и быть благодарным судьбе за мгновения счастья... В чем-то себя ограничиваю, поскольку время быстротечно, избегаю каких-то ненужных встреч, разговоров. (Что греха таить, часто бывает пусто от общения, пустых разговоров). Думаю о том, что важнее, дороже в этот момент, и отсекаю ненужное. И так же в быту. Иные вещи, которым раньше уделяла больше времени и внимания, теперь пускаю в другое русло. Приучаю себя жить иначе, чем раньше. Круг друзей сузился (а их и не может быть много, верно?). С подругой можно полгода не видеться, лишь иногда перезваниваться, но чувствовать, что она рядом, помочь в чем-то друг другу, когда это необходимо. Мне бог дал замечательных соседей на даче! Я там просто огородница, в саду копаюсь, никто меня за артистку не считает. Они такие трудяги! Если бы я так работала! Правда, они там живут все лето. В общем, я знаю, что у меня есть такое место, куда я могу приехать и где могу расслабиться хотя бы на недолгие дни или даже часы. Этот уголок - как родной дом. Столько там сделано своими руками, столько вложено души!.. Всеми клеточками его ощущаешь. Ходишь по огороду и видишь, что надо бы еще сделать, где подлатать. Я - потомок кулацкий (Смеется). И дед, и мама были хорошими хозяевами. Не скажу, что мы жили лучше всех, но все всегда много работали - дома, на огороде, на работе, все были какими-то ударниками. Я думаю, что если бы у меня было какое-то дело, оно было бы поставлено хорошо, досконально, я была бы хорошей хозяйкой и все было бы у меня в порядке. Магазин, или лавка (как раньше в деревне), или фермерское хозяйство - все было бы крепким. Я всегда вижу все "дырки". Все же многое значат корни, закваска крестьянская. Иногда что-то и не знаешь, а докумекаешь, вспомнишь на генетическом уровне: отец так бы сделал. Но пусть у читателей не сложится мнение, что у меня все всегда дома в порядке (Смеется). Иногда руки не доходят, а чаще не хватает времени, сил...
Светлана МАЗУРОВА
Закржевская Л. Нина Усатова. Творческая биография // Русское кино. 2000.
Написать творческий портрет актрисы, казалось бы, можно всего двумя словами: Нина Усатова. Все. И перед мысленным взором сразу же возникают знакомое лицо и фигура, проходит череда ее навсегда поселившихся в душе, вошедших в историю нашего кино героинь.
На первый взгляд они кажутся похожими друг на дружку, ведь актриса, обладающая столь яркой, характерной, привлекательной внешностью, просто не может уйти от самой себя, и, являя всем своим обликом некий национальный архетип русской женщины, действительно воплощает из фильма в фильм самые разные его вариации. Эти вариации бывают подчас разительно (чуть ли не диаметрально) несхожими, хотя Усатова, как и все современные исполнители, фактически не пользуется гримом. Лишь извлекает "изнутри себя" разные краски, оттенки психологического грима, и умело смешивает их на мольберте экрана.
Но каким бы ни вышел портрет, все равно перед нами - простая русская баба, истинно народный характер. Прирожденные воплотить его, даже на всей истории советского кино, встречаются не столь уж часто. Вера Марецкая, Тамара Макарова (хоть и начинала она с "европейских девушек"), Ирина Зарубина, Марина Ладынина (этакий лирический вариант), Нонна Мордюкова, Инна Макарова, Тамара Семина, Лидия Федосеева (в шукшинских фильмах), Людмила Чурсина, Наталья Гундарева, "ранняя" Нина Русланова - вот, пожалуй, кого можно назвать в качестве знаменитых предшественниц Нины Усатовой, артистки, по самой своей сути, да и по званию тоже, - народной.
Самое смешное, что по данным, опубликованным сравнительно недавно в одном из попсовых журналов, решивших ознакомить читателей с результатами опросов, проведенных социологической компанией "Гэллап медиа" по заказу редакции (заголовок: "На сей раз на наших страницах соревнуются отечественные киноактрисы"), Нина Усатова не упомянута ни в одном из реестров рейтинга ("50 самых известных киноактрис", "20 самых красивых киноактрис", "20 самых обаятельных киноактрис", "20 самых сексуальных киноактрис"). Поистине обесточены ныне зрительские головы. Однако хорошо бы знать состав контингента "опрошенных".
...Но начнем спервоначала. Судьба актера, как, впрочем, и каждого человека, непредсказуема. Это с одной стороны. А с другой, каждый - кузнец своего счастья. Кто мог представить, что девочка с далекого Алтая, родившаяся спустя шесть лет после окончания войны и, подобно многим ее ровесницам и ровесникам, воспитанная хоть и вдали от консерваторий, театров и музеев, но на нашем тогда любимом (в отличие от нынешнего, "настоящего") радио и конечно же на "старом добром" советском кино (каждую неделю привозили новый фильм!), будет мечтать стать киноартисткой. Чтобы показывать родным, близким и всем-всем-всем своих же родных, близких и всех-всех-всех.
И она добилась (о, как это было непросто!) осуществления своей мечты. В 1979 году закончила Театральное училище имени Б.В. Щукина - знаменитую "Щуку". Десять лет с большим успехом играла на сцене Ленинградского Государственного молодежного театра, а в 1989 году была зачислена в труппу АБДТ - "театра Товстоногова" (эпитеты не нужны).
Кино довольно быстро заприметило яркую, талантливую актрису, но знакомило зрителей с ней, скажем прямо, не спеша, - поначалу от эпизода к эпизоду. Один из первых был сыгран в фильме "Голос" (1982), повествующем о трагической судьбе киноактрисы Юлии Мартыновой (Наталья Сайко), обреченной на смерть от рака и до последнего момента стремящейся озвучить свою последнюю роль, запечатлеть свой голос (увы, вскоре участь героини разделит и сам режиссер, еще молодой тогда Илья Авербах, врач по первому образованию и первоначальной профессии - до сих пор в голове не укладывается). Усатова сыграла в этом "кино про кино" соседку по палате главной героини, насколько помнится, во всем ей помогавшую (а той приходилось даже убегать из больницы, чтобы побывать на студии и поработать в звукоцехе). Далекая от искусства, захворавшая, но в общем-то преисполненная жизненных сил, простая женщина как бы подчеркивала своим внутренним здоровьем и внешним видом субтильность, болезненную худобу, неустроенность, короче - безысходное горе угасавшей Юли.
Состав не экранной, а настоящей киногруппы, руководимой Авербахом, был, что говорится, мощным: автор сценария Наталья Рязанцева (один из лучших наших кинодраматургов), оператор Дмитрий Долинин (вскоре он сам станет известным режиссером), художник - сын Иосифа Хейфица Владимир Светозаров, композитор Николай Каретников, замечательные актеры: кроме Сайко здесь снимались Леонид Филатов, Елена Сафонова, Михаил Глузский, Татьяна Лаврова, Елизавета Никищихина, Всеволод Шиловский... Нина Усатова хорошо "смотрелась" даже на таком звездном фоне основного состава. Ее эпизод-дебют стал достойным началом (актрисе было уже около тридцати), запомнился. Замечу, что картину посмотрело двадцать три миллиона человек - нынешним мастерам экрана остается только позавидовать.
Следующий, 1983 год стал в каком-то смысле решающим в творческой судьбе Нины Усатовой. Совсем еще молодой тогда, но уже прославившийся своими искрящимися юмором, выдумкой и мастерством короткометражками "Нес-кладуха" и "Барабаниада" Сергей Овчаров (позже режиссер вернется к "Барабаниаде" и сделает замечательную ленту) пригласил ее сниматься в свой первый полнометражный фильм. "Небывальщина" продолжала и развивала найденный талантливым и самобытным художником киножанр (редкостный в нашем кино!) народной потешки. Этот музыкальный комедийный фильм был снят по мотивам русских легенд, песен, сказок, частушек, в центре его были традиционные фольклорные персонажи: крестьянин, кузнец, солдат. И как правильно писалось тогда о картине, использование народных мотивов в ней - это средство выражения сути русского характера: трудолюбия, лукавой мудрости, открытости чувств, неиссякаемого оптимизма. Нина Усатова, с ее ярко выраженной "русскостью" внешнего облика и темперамента, словно Бог на душу положил, вошла "своей" в эту, по выражению М. Бахтина, зону смеха, где "...добра надо ждать не от устойчивого и привычного, а от "чуда". В нем заключена народная, обновляющаяся, жизнеутверждающая идея". (Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература. 1975.) Актриса сыграла в "Небывальщине" фактически главную женскую роль - жену Незнама, как бы олицетворявшего "собирательный" образ русского мужика, широкой души человека, умельца и весельчака. Остается добавить, что на кинофестивале "Дебют-85" (Свердловск) главная премия была вручена "Небывальщине".
...Усатову уже "всерьез" заприметили киношники, стали приглашать сниматься. Но несколько непривычный для тогдашнего экрана облик актрисы мешал режиссерам доверить ей, скажем, роль лирико-драматической героини, а именно на "молодых-красивых" (пусть и ординарных) "героинях" всегда держался и держится репертуар, как теперь говорится, мейнстрима. Усатова же, с ее статностью, с ее броским, обаятельным, но совсем не "конфетным" лицом, с простыми, "не из Смольного девицы" манерами и своеобразной речью, многим казалось, подходит, скорее, как исполнительница характерных ролей и эпизодов.
"Героическую" героиню Усатова, способная коня на скаку остановить, думается, смогла бы сыграть. Но никто об этом, похоже, не задумывался. Да в сущности, под занавес брежневского правления, беспросветно "безгеройного" времени, о героических ролях забыли и думать... Короче, главных ролей ей довольно долго не предлагали. Эпизодов же (в жизни-то полно усатовских "бабенок" и "теток", собственно говоря, на них житуха наша и держится) было немало. И в каждом из них актриса, на первый взгляд как бы чуточку "статуарная", мгновенно разыгрывалась, "раскручивалась" и выдавала яркий, неповторимый характер, пусть даже мимолетно схваченный камерой. Назову фильмы, в которых снялась Усатова, прежде чем... но не станем забегать вперед, пока - "по порядку номеров".
"Ольга и Константин" (сценарист Артур Макаров, режиссер Евгений Мезенцев) - 1984 год. Здесь актриса снова снимается в замечательной компании: Вахтанг Кикабидзе, Светлана Крючкова, Михаил Глузский, Ольга Волкова и другие - в незатейливом, но, в общем, жизненном сюжете про обаятельного грузина, увидевшего из окна вагона женщину на далеком полустанке и сошедшего с поезда.
"Мой друг Иван Лапшин" (по сценарию Эдуарда Володарского на основе повестей и записок Юрия Германа, режиссер Алексей Герман) - 1984 год. В этом, думается, лучшем, великом фильме Германа Усатова мелькнула, кажется, вообще без единой реплики. Но вписалась в предвоенную жизнь города Учанска, в удивительную, всякий раз до комка в горле волнующую атмосферу фильма, с феноменальной, гиперреалистической правдивостью воссоздающего непростую жизнь героев, пришедших к нам из далеких 30-х.
Еще одна работа - в фильме "Вот моя деревня" (автор сценария и режиссер Виктор Трегубович) - 1985 год. Картина, как и многие фильмы Трегубовича, не лишена публицистического накала, ибо эта драма из жизни современной русской деревни затрагивала действительно острые вопросы: как сохранить уже последних людей на селе, как по-хозяйски распорядиться землей, на которую "наседают" большие стройки.
Среди эпизодических ролей актрисы, сыгранных чуть позже, - Машка в "Обиде" Аркадия Сиренко; почтальонша в "Садовнике" Виктора Бутурлина; Малаша в "Байке" Георгия Буркова (здесь, пожалуй, впервые актриса сыграла роль отчасти негативную: властную, сварливую жену главного героя, человека доброго и терпеливого, хотя и с "чудинкой", его сыграл сам Бурков, может быть невольно позаимствовав что-то от шукшинских героев). Здесь и мать Богдана в фильме "Прощай, шпана замоскворецкая" Александра Панкратова; и Неля в драматической "Серой мыши" Владимира Шамшурина; и Любовь Андреевна в феерически-смешном "Фонтане" Юрия Мамина; и некто Костырина в картине "Под небом голубым..." Виталия Дудина ("Беларусьфильм") - показанная без прикрас история любви юноши и девушки, страдающих от наркомании.
И наконец, Ульяна в "Анекдотах" Виктора Титова, таки умевшего смешить публику (по сюжету талантливый рассказчик анекдотов, но, увы, пациент дурдома, ведет важные беседы с Марксом, Сталиным, Брежневым...). Впрочем, фильм "Анекдоты" вышел уже в 90-м году.
Ролей Нины Усатовой, сыгранных в 80-х, как явствует хотя бы из перечня, было немало, и самых разных: по режиссерской "номенклатуре", по времени действия фильмов, по тематике, по жанрово-стилистическим особенностям, по составу исполнителей. С этим ей, честно говоря, всегда везло, она снималась "в одной упряжке" с лучшими из лучших наших актеров - стоит лишь вспомнить строки титров. От гениального и прославленного Олега Борисова до гениального, но мало известного широкой публике, "незаметного" Юрия Дубровина, по стихийной силе таланта равновеликого той же Усатовой. Накапливался профессиональный опыт, шел, нарастая, какой-то загадочный внутренний процесс становления...
И вот теперь - о стихийной силе таланта. Он вдруг вырвался из глубин актерской души в лучшей из ролей Усатовой, сыгранной уже под занавес "пройденного нами" десятилетия. Речь идет о фильме "Холодное лето 53-го", поставленном Александром Прошкиным по сценарию Эдгара Дубровского и признанном лучшим фильмом 1988 года. Один из лидеров проката (41,8 миллиона зрителей), он завоевал призы Всесоюзного кинофестиваля в Баку (1988), "Нику-88", имел награды на зарубежных киносмотрах. О фильме много написано, особенно о незабываемых главных исполнителях - Анатолии Папанове, сыгравшем здесь свою последнюю и, может быть, лучшую в жизни роль (Ко-палыч), и Валерии Приемыхове (Лузга), признанном по опросу "Советского экрана" лучшим актером года и также недавно ушедшем от нас. Именно этим двоим измученным, истощенным амнистированным политзаключенным (они ждали катера на "большую землю") и предстояло спасти жителей северной деревушки от банды нагрянувших сюда, также амнистированных Берия уголовников.
Нина Усатова сыграла в "Холодном лете..." Лиду, немую от рождения местную жительницу, работающую кем-то там, скорее всего, поварихой на пристани (персонал-то должен кто-то кормить), - мать очаровательной в своем естестве, белобрысой юной девушки (Зоя Буряк впервые появилась на экране в этом фильме).
До сих пор в глазах незабываемая сцена: увидев поодаль от берега проходящий мимо теплоходик (оттуда доносится музыка, никто не подозревает, что происходит рядом), Лида, пытаясь спасти людей, оказавшихся пленниками головорезов, выбегает на дебаркадер и начинает по-своему, по-немому кричать тем, на теплоходе, взывать о помощи. Сердце разрывалось - как она кричала. Но ее, естественно, никто не услышал, и теплоход потихонечку ушел вдаль, скрылся из виду... Как это сыграно? Всем, до последней клеточки, актерским существом. Описать невозможно.
Не уберегла Лида свою доченьку. Самый страшный из бандитов - хитрый, затаившийся, матерый, единственный оставшийся в живых (остальных Лузга и Копалыч - сам погиб! - прибрали) пахан подкараулил ее. Убита, буквально убита горем немая... воет молча... Мурашки по коже. Каким же великим может быть кинематограф! И как он, великий, нужен людям, всегда очень чутко отзывающимся на правду, на настоящее искусство.
После "Холодного лета..." Нину Усатову узнали и запомнили все. Вырос ее заслуженный "рейтинг" и среди кинематографистов, она постоянно снималась (в фильмах, уже названных выше). И все-таки прошло три года, прежде чем ей снова несказанно повезло: начинающая свой путь в кинематографе Лидия Боброва, в 1983 году окончившая сценарный факультет (мастерская Евгения Габриловича), а затем, в 1991 году, Высшие режиссерские курсы (мастерская Владимира Грамматикова), пригласила Усатову сниматься в своем фильме "Ой вы, гуси..." по собственному сценарию. Наконец-то главная роль! И хотя главные роли у актрисы уже были (собственно говоря, и в фильме Про-шкина она сыграла главную женскую роль), но здесь, у Бобровой, ей, пожалуй, впервые предстояло сыграть роль лирико-драматическую, а Усатовой было уже сорок (милая Нина Николаевна, извините, мы незнакомы, но я думаю, вы согласитесь, что настоящие женщины своего возраста не скрывают), да и характерная внешность - все это могло в каком-то смысле "помешать" актрисе. Ничего подобного.
Она прекрасно справилась с ролью Дарьи, доказав, что ей по силам любые роли.
Сюжет фильма в общем-то несложен, но настоящее, глубинное знание деревенской жизни (Боброва сама родом из села), ярко выписанные характеры - все это помогло двум очень талантливым женщинам (мужские роли играли малоизвестные, хотя и типажно точно подобранные исполнители) создать картину значительную и волнующую. Она повествует о жизни. А какая жизнь без любви? Значит, и о любви.
Так вот, в один прекрасный день в большом южном селе, где живет Даша с мужем, появился вернувшийся из заключения их бывший знакомый, а Дашин воздыхатель (ясно, у них было что-то серьезное). Да не один приехал, а с какой-то приблудной, невзрачной, забитой бабенкой... И стала разом сложной размеренная, в общем благополучная семейная жизнь... Усатова - Даша - не Джульетта-девочка, конечно, но милая, ладная, по-своему красивая молодая женщина - теряется в своих чувствах: привязанность к мужу, страх потерять его сдерживают проявление проснувшейся старой, видимо, "незаржавевшей" любви. Актриса проникновенно передает всю гамму психологических состояний и эмоциональных настроений героини, переживающей неожиданно нагрянувшую напасть. Куда девались и размашистые жесты, и торопливые подчас интонации, и золотые "бесята" в глазах - все то, что было в некоторых ее прежних ролях. Даша сдержанна, пожалуй, даже "тиха", и только темный, тревожный взгляд выдает боль ее души.
Картина не могла не взволновать зрителей, ее высоко оценили многие профессионалы. Она получила призы "Созвездия-91" (Тверь), кинофестиваля "Дебют-92" (Москва), "Кинотавра-92" (Сочи), а также награды в Анже (1992) и в Минске (1992). Кое-кто увидел, однако, в фильме историю "оскудения и деградации семьи из русской глубинки, становящуюся по ходу повествования глобальной метафорой нашего бытия". Что ж, возможна, наверное, и такая "кочка зрения".
Между тем - и это несомненно - началась, кажется, уже необратимая история оскудения и деградации постсоветского кино. Именно в 1991 году словно прорвало плотину, на студии рванула армия (скорее банда) разного рода дельцов, решивших сделать бизнес на доходном искусстве. Боже, чего только не снимали тогда (за год было сделано около четырехсот лент) - вулканический выброс пошлости, чернухи и порнухи. Зрители окончательно отпрянули от экрана, хотя и все предшествующие перестроечные годы не слишком рвались смотреть "новое русское" кино. Во-первых, по причине его фактической недоступности (старая система проката отечественных фильмов была уже разрушена, новые фирмачи первым делом скупили всю американскую дешевку), во-вторых, из-за чуждости и даже враждебности народному "сознательному-бессознательному" тех новых идей, которые открыто или в завуалированной форме стали внушать людям, и, в-третьих, из-за опять-таки насильно навязываемых художественных откровений всяких там "постмодернизмов". Не скрою, был период, когда автор этих строк также фактически перестала смотреть кино. Как и у большинства, подключился инстинкт самосохранения. Души.
Но фильмы продолжали снимать, и актеры, даже очень известные и прежде горячо любимые зрительской массой, продолжали в них сниматься, теряя иногда не только любовь, но и уважение бывших поклонников. Продолжала сниматься и Нина Усатова. "Прощальные гастроли" (Виталий Дудин, 1992) - мелодрама. "Окно в Париж" (Юрий Мамин, 1993) - фантастическая комедия. "Роковые яйца" (по М. Булгакову, Сергей Ломкий, 1995) - фантастическая трагикомедия. Наверное, в каждой из этих лент был какой-то манок для актрисы - раз соглашалась сниматься...
Из фильмов начала 90-х с участием Усатовой можно выделить, пожалуй, "Увидеть Париж и умереть" (Александр Прошкин, 1992). Что сказать о нем? Не думала, что автора "Михаилы Ломоносова", "Холодного лета 53-го", "Вавилова" столь волнует тема, затронутая здесь. Картина, сделанная с каким-то не свойственным режиссеру надрывом, повествует о женщине, которая пережила репрессии (вводит в заблуждение, однако, возраст исполнительницы главной роли Татьяны Васильевой, не очень понятно, когда это было) и теперь мечтает любой ценой отправить сына-пианиста в Париж, ибо в "империи зла" реализовать его талант, как она убеждена, невозможно. Ради исполнения своей идеи фикс она готова на любые жертвы и унижения, в том числе и от соседа-антисемита. А вот соседка Фарида - женщина хорошая. Диву даешься: типичная "русопятка" Усато-ва здесь - самая что ни на есть настоящая татарка. Яркая характерная роль.
...И снова - "наконец-то"! Наконец-то сыграла Нина Усатова свою звездную роль - в "Мусульманине" Владимира Хотиненко (1995). Эту роль не назовешь главной (главные здесь мужские партии), да и по метражу она не такая уж большая. Актриса играет здесь роль матери двух братьев - Николая (Евгений Миронов) и Федора (Александр Балуев). Первый вернулся из Афгана, где принял - будучи выкупленным из плена - мусульманство, истово соблюдает веру, что вызывает в деревне недоумение и даже какой-то нехороший шумок. Старший, Федор, похоже, сроду никуда от порога не подавался, живет как все, вроде как православный, но пьет ужасно и в пьяном виде задирается, пристает к брату, заставляет принять "правильную" веру. Довел Николая до того, что тот схватился за топор... Быть бы беде, но люди кликнули мать, и вот она бежит домой. Кое-как одетая, в каких-то опорках... Боже, как она бежит! Спотыкаясь, падая, обливаясь потом, никого не видя и не слыша. Настоящий ужас вызывает сцена, когда мать бросается между озверевшими братьями и все-таки отводит беду, спасает того и другого.
Николая все равно скоро убьют: отомстит однополчанин - за плен, за мусульманство, за то, что не такой, как все, наверное. Горькую судьбу простой русской бабы - не некрасовский (любил Николай Алексеевич порыдать в стихах над русской долюшкой женской), а современный ее вариант - кровью сердца "нарисовала" здесь Нина Усатова. Это вам не "солнце нещадно палит" и даже не "слезы с кваском пополам". Сколько сейчас таких матерей по Руси! Мужья и сыновья убиты в Афгане, в Чечне, в подземных шельфах, в надземных просторах, в подводных отсеках. Такая вот роль, вызывающая бурю в умах. Такая вот актриса, выворачивающая и свою и нашу душу наизнанку.
Фильм получил главный приз "Кинотавра-95" (Сочи), призы международных фестивалей "Монреаль-96" и "Золотой Витязь-96" (Москва), а лично Усатова - приз "Кинотавра-95" - за лучшую женскую роль и приз "Бриллиантовая звезда" - лучшей актрисе фестиваля. Рудинштейн умеет ценить таланты.
В том же 1995 году снялась актриса и еще в одной картине - в "Прибытии поезда", киноальманахе из четырех новелл, связанных между собой темой столетия кино и являющих как бы русский парафраз первых люмьеров-ских лент. Любопытный, я бы сказала, изящный по замыслу фильм все же несколько озадачивает смысловой разно-великостью и стилистической разноликостью новелл, поставленных А. Хваном, Д. Месхиевым, А. Балабановым и В. Хотиненко. И если первые две ("Свадебный марш" и "Экзерсис № 5") навевают явно "французские" впечатления, то две вторые - "Трофимъ" и "Дорога" - наводят на чисто русские тяжеловатые размышления. Нина Усатова занята во второй новелле - незатейливом этюде на тему "снимается кино", в котором используется сюжет "Кормление ребенка". Группа ждет нужной погоды, а вынужденную паузу каждый использует как может: кто-то пьет кофе, кто-то выясняет отношения... Но камеру забыли выключить, и она снимает себе все происходящее. Акстриса играет актрису, роль совсем маленькая. Но "импресьон"! На уровне экзерсиса.
...Что же еще сказать про Нину Усатову? Творческая судьба ее сложилась, можно сказать, счастливо. Сейчас она в наилучшей форме, на высоте. Ее постоянно снимают. Но... как бы поделикатнее... Профессия актера сложна и опасна. Это только в песенке из телефильма поется: "Брызнет сердце то ли кровью, то ли тертою морковью, ах, поверьте, все равно". Впрочем, великий знаток сцены Дидро также полагал, что "...весь его (актера. - Л.З.) талант состоит не в том, чтобы, как вы полагаете, переживать чувство, а в том, чтобы точнейшим образом передать внешние знаки чувств и тем обмануть вас". Но это все - "по-французски". А "по-русски" вот как: "Между произведением поэзии и публикою актер поставлен как маг, как медиум. Он должен сам первый слиться с поэтическим вымыслом, чтобы своим переживанием, своим восторгом, своим экстазом убедить публику, заставить ее принять иллюзию и упиться ею" (В. Белинский). Многие наши актеры говорят, что актерство - это жертвенная профессия, что успех дается нервами, потом, кровью.
К чему все сказанное выше? Нина Усатова конечно же самобытнейший талант именно русской актерской школы. Махина - по запасу внутренних, жизненных сил. И все же, кажется, есть опасность, что ее талант могут эксплуатировать те, кому Усатова нужна как некий "оживляж", как "талисман" или, попросту говоря, как "рабочая лошадка" - все сыграет, вытянет, спасет любую картину.
Это тем более опасно, что нынешняя режиссура, в массе своей, по причине отсутствия идей (ну нет у них желания ломать голову о судьбах народа, спасать или хотя бы, по Солженицыну, обустраивать Россию!) или даже по убеждению видит будущее кино как большую развлекаловку. Аналогичные устремления наблюдаются и в литературе, "модный" Владимир Сорокин, например, откровенно заявляет, что литература "это игра, которую писатель ведет с самим собой", и существовать далее она будет для удовольствия, как наркотик, кофе или зеленый чай. Нормально, Григорий! Ему вторит режиссер Дмитрий Месхиев, утверждающий, что времена глубокомысленного времяпрепровождения в кинозалах прошли, а впереди, кроме массовой развлекаловки, - фильмы "а-ля" Ларе фон Триер и Джармуш, то есть развлекаловки для "продвинутых" (не для Ивановых, Петровых, Сидоровых же). Короче, кино не может и не должно быть "учителем жизни". Отлично, Константин!
Думается, в некоторых последних работах Усатова попадает под влияние режиссуры. В частности, того же Месхие-ва, снявшего ее в "Экзерсисе № 5", а немногим позже в "Американке" (1998) и "Женской собственности" (1998). В обеих мелодрамах ощутимо декларированное режиссером кредо. "Учительницами жизни" ни та, ни другая картина не стали (обе сочетают элементы развлекаловки "для бедных" и, надо полагать, "Догмы" - для поклонников "арта") и как бы являют собой "смесь французского с нижегородским". Это подметила критика. Так, Наталья Сиривля пишет об "Американке": "Слоеный пирог, возникающий на пересечении массового и элитарного кино, оказывается вообще несъедобным. Различные слои смысла, различные дискурсы, различные правила киносинтаксиса взаимно уничтожают друг друга" (Искусство кино. 1998. № 6).
Ставшую "модной" Нину Усатову приглашают теперь в большие телесериалы, к примеру, в "Поживем - увидим" или в "Зал ожидания". Однако, сделанные с претензией на "бытовую драму" и даже на "социальный роман", картины по мере правдивости могут соперничать разве что с бесконечным "мыльным" радиосериалом "Дом семь, подъезд четыре" (реклама: "Его герои - это мы с вами, дорогие друзья!"). И бесконечно "своя" Усатова в сериале Астрахана в роли преуспевающей бизнесменши смотрится как-то странно...
Стали проходными для нее и комедия "Кадриль" (1998) В. Титова, тоже о "нашей с вами жизни", но здесь хоть самый замысел в какой-то мере оправдывает экранный кавардак; и триллер "Поклонник" (1999) Н. Лебедева, большого поклонника сюжетов о маньяках, которых он почему-то называет "людьми неразвитого сознания, выпускающего в мир вполне реальных монстров". Что уж говорить о фильме "Три женщины и мужчина" (1998) В. Дудина, "трагикомедии с элементами мелодрамы", в которой две уже немолодые дамы влюблены в молодого парикмахера, но у них, увы, появляется юная соперница... За актрису обидно. Ведь талант, если он не служит во благо человеку, не стремится воспитать, поддержать его морально, возвысить его, - становится чем-то вроде аппендикса - что есть, что нет. Милая Нина Николаевна, берегите свой редкостный талант, помните, люди жаждут правды о нашей сегодняшней жизни. И о прошлой тоже.
Фильм "Барак" Валерия Огородникова (1999) - о прошлом. В нем оживают события все того же холодного лета 53-го, только здесь действие происходит не на севере, в Бе-ломорье, а на Южном Урале, в рабочем городке Сатка, куда приезжает из Ленинграда молодая специалистка, которая очень быстро становится членом дружного коллектива металлургов и активной профдеятельницей. И живет она вместе со всеми - в одном из заводских бараков, столь памятных людям старшего поколения.
В фильме немало подкупающих, старательно перенесенных на экран примет того времени, внимательно прослеживаются отношения героев, есть яркие актерские работы. И все же... трудно отделаться от ощущения некой искусственности, нарочитости происходящего. Вспомнилось даже высказывание известного кинокритика, говорившего о том, что ложь на экране редко основывается на искажении физической картины мира, она таится в искажении его внутренней структуры, в логике необычайных, неправдоподобных, но все-таки возможных событий.
Усатова играет в "Бараке" Полину, жену контуженого, глухонемого и неполноценного по мужской части, но зато очень хорошего человека татарина Карима. Карим нелегально держит в сарае коня, которого оба, муж и жена, любят, как родного человека, и даже угощают самогоночкой. Сами тоже употребляют, Полина даже слишком. И как вскоре выясняется, не случайно - заливает горе. Об этом зритель узнает как бы в специально организованной сцене дня рождения Полины, которая, придя с работы усталая и совершенно забывшая о своем празднике, застает дома всех соседей-друзей, которые преподносят ей драгоценные по тем временам подарки. Она светится счастьем, танцует со своим горячо любимым мужем и вдруг... рыдания. И Полина рассказывает всем свою историю. О том, как дежурила она (война!) в детском садике, уложила детей спать, а сама побежала домой к своему сыночку-грудничку, который был дома один. Дорога - несколько минут, но... Вернулась, а садик разбомбили, и все дети погибли... Усатова выдает в этой сцене такое... Несколько раз смотрела картину, и каждый раз в этом месте слезы невольно текли по щекам. Но... вдумаемся. Как могла мать оставлять дома без присмотра грудного ребенка, тем более что работала она в саду (может быть, даже яслях). По нормальной житейской логике она скорее должна была брать ребенка с собой... И таких вопросов по ходу действия возникает множество. Картина завоевала целую кучу призов, перечислить все просто невозможно, Нина Усатова - "Нику-99" за лучшую женскую роль. Виктория!? Но проблема остается. Каким же тонким, в хорошем смысле "собачьим" чутьем на правду должен обладать актер, соглашаясь на ту или иную роль. А что делать - не сниматься? Доля ты актерская, долюшка завидная-незавидная...
Непростые впечатления вызывает и еще одна из последних ролей Усатовой - в фильме "Страстной бульвар", поставленном Владимиром Хотиненко и повествующем как раз об этой долюшке.
В прошлом популярный актер, герой фильма (Сергей Колтаков) как реликвию хранит номер "Советского экрана", где на обложке красуется его давний портрет. Теперь это почти спившийся подмастерье из котельной-кочегарки... И вот решает он повидать старых друзей и знакомых, чьи имена еще хранятся в записной книжке. Грустные это оказались встречи.
Усатова играет здесь фактически две роли. В начале фильма она выплывает, как пава, в яркой шали, напевая что-то очень знойное, и заявляет мужу (это соседи колтаковского героя), тоже затюканному жизнью актеру-кукольнику, что она больше не может гробить свой талант, начинает новую жизнь и вообще уезжает (надо полагать - не одна).
В самом конце фильма, когда дошедший до последнего, к тому же избитый до полусмерти герой (он ехал в Шереметьево, его ограбили и чуть не убили хозяева попутки) кое-как выбирается на Ленинградское шоссе и подходит к костру, у которого греются такие же, как он, доходяги, пекут в золе картошку (а на полях уже снег) и запивают ее чем Бог послал, - он видит среди сидящих женщину, как две капли воды похожую на свою бывшую соседку... Только уже без цветастой шали. (Она - не она, это так и остается загадкой. Все-таки не она.) Угостили и нашего актера-истопника, а когда захорошело, завели, как водится, разговор за жизнь, а Усатова запела... И зазвучал излюбленный режиссером философский мотив: дескать, ничего, жить еще можно, все мы свои, родные, споем, поплачем, посмеемся, в случае чего - поможем друг дружке, а еще пропустим, совсем хорошо станет (помните финал "Патриотической комедии": "Водочки выпьем...").
Да, не столь уж важно - та ли самая или другая женщина скрасила своим присутствием бомжовый пикник на обочине жизни. Важно, что наконец-то в огромном, обезображенном архитекторами (Вавилон не Вавилон, но что-то шамаханское есть в этих островерхих башенках и разноцветных кладках) лужковском мегаполисе человек нашел кусочек тепла...
Один из критиков так определил последние киноработы актрисы: добротная, приличная и т. п. И тут же добавил: "Другое дело, что для актрисы класса и мощи Нины Усатовой оба эти эпитета не лестны, но, как минимум, тревожны. Последние экранные явления Усатовой стали неоправданным расчетом режиссуры на витальную самоигральность актрисы, которая, оказываясь без режиссерской опоры, тушуется, срывается в обычное" (Искусство кино. 1999. №12). Именно режиссуре (Усатова-то сыграет хоть королеву Викторию, хоть кочан капусты) стоит задуматься о ее дальнейшей творческой судьбе.
Людвига Закржевская
Колонистова А. Нина Усатова: В режиссеров обычно влюбляюсь // Петербургский театральный журнал. 1996. №10
(Монолог актрисы Нины Усатовой) В словах актёров угадываешь реплики литературных героев, в их монологах отрывки сыгранных ролей. Порой невозможно отличить, что из сказанного вымысел, а что явь. Умалчивая об одних событиях, вскользь говоря о других, актёр однажды создаёт свою пьесу произведение, в котором он является не только исполнителем, но и автором. Эта пьеса история его жизни. И как правило, одну из главных ролей в этой истории играет режиссёр. Точнее режиссёры…
Недавно была я в родных краях, в Курганской области. В городе, где я училась, в школе на День театра встречу организовали. Я поехала туда, всю дорогу вспоминала жизнь прошлую, людей, которых знала. Времени столько прошло… Уже новое поколение народиться успело. Думала, не узнаю ничего: так все и всё изменилось. А приехала когда, такое ощущение было, как будто и не было стольких лет. Лица те же. В большом городе малым кругом всё смыкается чувства, отношения, даже время. А там как будто лучше понимают, как важно не потерять душу свою, там размер жизни другой. Люди так и говорят: «Куда нам спешить-то». Они и знают каждый каждого. Могут остановиться, посмотреть друг другу в глаза. Ничем, никакой маской не закроешься.
Всё просто, естественно, как в природе или дождь идёт, или солнце светит ничего не перепутаешь. С такими людьми из маленьких городов, из сёл, деревень, когда общаешься или даже просто смотришь на них, как будто очищаешься. После встречи они благодарят, а должны мы, артисты, благодарить.
Театра в моих детских мечтах не было. Вообще ничего конкретного не было. А было что-то непонятное, просто какое-то счастье, которое где-то не здесь на небесах, что ли?. Я много мечтала. Теперь меньше. Сейчас больше реального, жизни, а раньше пофантазируешь, намечтаешь, потом вспоминаешь и думаешь: «Было это на самом деле или только моя выдумка?» Отец мой работал лесником, мы жили на Алтае, в ста километрах от Рубцовска. Даже не город это был, а просто станция. Малиновое озеро называлась. Вокзальчик маленький. Чуть выше Казахские заимки. Тогда казалось, что ничего больше не существует, что вся жизнь здесь, в этих местах. Помню, как бегали дикий лук копать, как выводили жуков из их норок, ещё вспоминаю, как по звёздам гадали. Когда сено привозили, бывало, сначала в этом сене прыгали, дурачились, в прятки играли, а потом ложились и смотрели на небо. И загадывали желания. И долго-долго дожидались, чиркнет звезда по небу или нет… Но это осенью. А зимой так иногда снегу наметало домов было не видать. Только огоньки окон из сугробов светились. Праздники вспоминаю. Какие гулянья тогда были!. Когда зиму провожали, колхоз выделял десять троек. И все они запрягались, украшались и по-разному обыгрывались. Первая мчится тройка удалая, бубенцы звенят, а за ней, например, кляча везёт печку, с которой Емеля раскидывает блины по сторонам. И так каждая упряжка как будто из сказки какой. Сейчас мало кого на подобные праздники соберёшь. А тогда ходили все, наряжались кто во что хотел, сами, без всякой организации. И каждый как будто играл кого-то.
А летом мы в маковые поля ходили, за цветами. Хотя нас бабушка всё время пугала: «Не ходите, там Буканешек живёт, сразу ребятишки непослушные крепким сном засыпают от дурмана». Боялась, наверное, что мы далеко от дома уйдём, вот и сочиняла. А ещё бабушка говорила, что, когда за озеро идёшь, надо красный плат брать. Я спрашиваю: «Зачем, баба?» А она объясняет, что, когда змея поблизости, надо красный плат расстелить, змея в него прыгнет, ослепнет, клубочком свернётся и будет лежать, а ты в это время можешь спокойно ягоды собирать. Я и не знала, то ли правда, то ли нет, но красный платок брала. Я вообще суеверный человек.
Я и про своё желание актрисой стать, которое в старших классах сформировалось, боялась говорить. Хотя я всё время дома выступала, частушки пела, песни разные. Меня и звали в детстве артисткой, но не всерьёз, а дразнили просто: «Ну-ка, давай, рассмеши нас, артистка!» Ну, я и смешила. Никто и не думал, что именно так и будет называться моя профессия.
В детстве я ничего конкретного про театр не представляла. Режиссёров вообще не знала. Я и слова такого режиссёр не знала. Фильмов много смотрела, когда к нам вагон-клуб приезжал. Первым был «Чистое небо». Там такая красота и чистота отношений Дробышевой и Урбанского… Сейчас совсем другие отношения обычно показывают, как будто понятия обо всём другие стали. Но это тема отдельная.
Как и все девочки, я коллекционировала открытки-фотографии артистов. Покупала всё, что продавалось. Больше всего мне почему-то нравилась актриса Хитяева. Многие подруги начинали так же брови подводить, глаза щурить, улыбку такую же делать, как у кинозвёзд, а я больше просто смотрела, любовалась.
А вообще-то раньше все хотели лётчиками и капитанами стать. Главной считалась работа, которая предполагает подвиг. Хотя театральный был модным институтом. Конкурсы были большие. Щукинское училище казалось нам чем-то недосягаемым. Но я не из-за моды поступала. Просто мне именно туда хотелось. Нас учительница моя из студии Людмила Аркадьевна Макарова-Ярославцева увлекла. Правда, может быть, это и было модой, не знаю. Я не одна поступала. Нас несколько человек ездило каждый год, много лет подряд. В конце концов на третий год осталось человек шесть, наверное. И мы устроились на фабрику под Москвой, в Калужской области. Работали, получили трёхкомнатную квартиру в общежитии, но потом все по жизни устроились: кто замуж вышел, кто женился. А я в конце концов, на пятый год, поступила в Щукинское училище, исполнилось моё желание.
Училась я у Марьяны Рубеновны Тер-Захаровой. Сейчас очень часто режиссёры курс набирают в институте, а потом не занимаются студентами непонятно, зачем только и начинали. Педагогом надо или быть, или не быть. Посередине не получается. Марьяна Рубеновна была прекрасным учителем. Я вспоминаю, что, когда мы, студенты, в институт приходили на занятия утром, наша Марьяна Рубеновна уже там была. Уходили она ещё там оставалась. Все силы, всю свою душу нам отдавала.
Дипломным у нас на курсе был спектакль «Женитьба Бальзаминова». Помню, когда ещё распределения не было, Марьяна Рубеновна сказала нам на бумажке написать, кто в какой роли представляет кого и кем видит себя. Я себя кухаркой Матрёной написала, но Марьяна Рубеновна мне доверяла больше, чем я сама, и в итоге я сваху играла. Роль интересно выстроена была, спектакль из трёх частей состоял, и всё соединяла сваха она как бы вела действие. Такой лубочный был спектакль, очень живой. Песни разные пели. Я, помню, все бабушкины песни привезла.
Мы когда дипломный спектакль сыграли, Евгений Рубенович Симонов сказал: «Эту актрису я беру к себе». Я, чтобы не сглазить, никому не рассказывала, но очень хотела этого, ждала. Но Марьяна Рубеновна меня разубедила. «Нет, говорит, Нина, тебе другое надо. Тебе надо пахать и пахать. Открывается театр в Ленинграде, езжай туда». Так и получилось, что Марьяна Рубеновна с другим педагогом, Марьяной Корбиной, нас с подругой в Ленинград и направила. С тех пор я, слава Богу, всегда в работе.
Первым моим режиссёром в Ленинграде был Владимир Малыщицкий. Я вообще считаю, что начало мое актёрское именно у него было. Мы к нему с подругой, Таней Кожевниковой, показываться в студию пришли. Помню, показывались целый час, а может быть, и больше. Для Малыщицкого времени не существовало. Он мог работать день и ночь, хоть до шести утра. И все, кто рядом с ним, тоже были фанатики. Вообще, если он кого-то брал в театр нового, то сразу было видно, «его» это люди или «не его». Работали много. И все были заняты. Малыщицкий любил массовые спектакли. Может, кого-то это раздражало, но я настолько любила и люблю театр и настолько в моей жизни была сильна мечта работать и как можно больше работать, что я до сих пор не понимаю, когда слышу слова: «Да разве это роль?» Потому что для меня не важно, кто ты там в спектакле, а важно, чтоб спектакль получился, чтоб на него ходили.
До сих пор я всё отмеряю от спектаклей Малыщицкого. Он всё видел, замечал. Терпеть не мог, если ты вышла на сцену пустой. Ведь можно в маленькой роли столько же сил оставить, сколько и в большой. Только всё должно в твоей душе остаться, а то можно в другую крайность впасть. Помню один смешной случай. В театре шёл спектакль «Цена тишины» на стихи поэтов о войне и военные песни. Так вот, в этом спектакле из женских только одна роль была Санитарки, а остальные актрисы играли в проходах женщин войны в шинелях и пилотках. Я среди этих женщин была. Надо было, в то время как актёр читал стихотворение, пройти в ряд с другими, не меняя ритма. Очень важно было точно идти, вместе со всеми, не сбиваясь, чтобы ничего не разрушить. Но нас в институте Марьяна Рубеновна учила, что ты не масса, ты человек, и вот я нафантазировала, что я люблю этого героя, мимо которого прохожу, и не просто люблю, а что у меня от него дитя под сердцем. И вот Саша Мирочник, ничего не подозревая, читает «Сороковые-роковые» и как будто в лица проходящих мимо него вглядывается. А я так вжилась в свою женщину, что шагать забыла, стою, как картина, в луче прожектора, слёзы катятся. Саша замолчал. Зал замер. Зрители думали, что что-то произойдёт, никто и не знал, что артист просто стих забыл от неожиданности. А я постояла-постояла и пошла. Одна. Под звуки своих собственных сапог. Только вышла в коридор, где Малыщицкий стоял, он подлетает: «Ты что делаешь?» говорит. Я в ответ: «Я судьбу играла. У меня ребёнок от него будет». Малыщицкий так дёрнул меня за мои косицы, на голове накрученные, что я навек запомнила, как надо играть в массовке судьбу… Так и осталась присказка: «Нина, не играй всю Великую Отечественную войну в одном проходе».
Моим первым спектаклем в Молодёжном были «Диалоги». В эпизоде «Всё наши комплексы» я Таню играла. А ещё меня вводили во все старые спектакли «Цена тишины», «Сотников». Я всех баб в «Сотникове» переиграла. Сначала просто бабу, что выходила с чугунком, потом Старостиху, а потом Дёмчиху. Я Малыщицкому благодарна очень. Он во мне столько открыл… Я на некоторые роли даже глаз не поднимала и не думала, что я какую-то роль могу играть. Как Старуху в «Беде», например. А он мне говорил: «А кто же ещё будет играть?» А я на себя в зеркало посмотрю лицо круглое, молодая, а должна мало того что бабку играть, так ещё нищую, на которой одежонка висит, болтается. А эта Старуха так и осталась моей любимой ролью. Она много дала моей жизни, она не только на актёрскую судьбу повлияла, но и на человеческую. Её можно было бы играть и играть. Обогащать и обогащаться. Мама моя близка по характеру к этой бабке. Тоже такой человек, что могла бы всё отдать, для других жила. Потом, когда спектакль уже шёл, я письма получала от зрителей: спрашивали, почему спектакль сняли. Но так получилось один актёр ушёл, потом режиссёр сменился. Тяжело с такими ролями расставаться.
После Малыщицкого Ефим Михайлович Падве пришёл. Сложно начинали, но начинать всегда сложно. Хотя я в режиссёров обычно влюбляюсь и иду за ними. Всегда надеешься, что режиссёр в тебе откроет что-то новое, неожиданное, что на первый взгляд далеко-далеко от тебя. Но обычно режиссёры боятся рисковать и что-то одно в актёре используют привычное. А если режиссёр не испугается, то могут быть настоящие открытия. Работа имеет смысл, когда режиссёр больше тебя знает, что ты можешь. Так у меня и с Малыщицким было, и с Падве.
Первая моя роль у Падве была в «Вечере». Я там снова Старуху играла. Репетировали напряжённо. Столько страстей… Он кричал: «Тут Софронов какой-то получается!» Уходил, дверью хлопал. Про меня говорил: «У вас, Нина, не нервы, а кабель. Ох, какие провода!» Я отвечала: "Да". А сама столько рыдала… Однажды он говорит: «Давайте, художественная самодеятельность, покажите, что вы можете. Я вас не знаю». А у меня сразу неприятие такое и сорвалось: «А я вас не знаю». А он: «Как это не знаете?» Скандал. «Всё, думаю, из театра выгонят». (Мы всегда раньше боялись, что либо из театра режиссёр выгонит, либо ролей лишит.) А Ефим Михайлович непредсказуемый был. Поначалу кажется взбалмошный, нервный. А потом понимаешь, что замечательный. Так и после этой ссоры. Он на следующий день пришёл, говорит: «Извините, я был вчера неправ». И как будто не было ничего. У меня от сердца сразу отлегло, думаю: «Господи, как хорошо!» Пошли работать, и у нас словно перевернулось всё. Стали репетировать и столько нового нашли… Ефим Михайлович всегда этот спектакль смотрел, потом, когда мы сыграли сотый «Вечер», он признался: «Это мой любимый спектакль, я душой в нём весь».
Падве был, конечно, крутого характера, но честный. Всегда говорил правду какая она есть. Его многие за это и боялись, и не любили. Он мог, например, вызвать артиста и прямо ему сказать, что тот уволен. Сам говорил, а не через директора. Просто вызывал и открыто говорил: «Я не вижу перспективы с вами работать, не знаю, куда вас распределить, вы не мой актёр». И глядел честно в глаза. И я думаю, что человек через некоторое время, наверное, благодарен был. Хотя поначалу, действительно, такое услышать горько, для любого артиста это удар тяжёлый.
Когда Падве из театра ушёл, мы не понимали, что произошло. Он говорил: «Мне надо разобраться с собой». Сейчас бы я, да и не только я, почти все ребята сказали бы: «Ефим Михайлович, не оставляйте театр, не делайте этого». Ему нужны были эти слова. Теперь я это понимаю, но тогда он настолько убедительно говорил: «Я исчерпал себя. Мне необходимы новые накопления, чтобы что-то сделать на сцене…» Время не вернуть. Я потом так думала: «Вeдь Падве первый открыл Вампилова на сцене, и он же как бы круг Зиловский завершил. И в общем-то он и есть Зилов. Судьба такая… Так его жалко». Как вспомню молодой мужик, в расцвете сил, и столько было жизни в нем, энергии, столько задумано было. Вот ведь какой человек сильный был один театр оставил, другой театр оставил. Это ведь случается редко, у нас, во всяком случае.
Я всё вспоминаю, как он говорил: «Мы поставим с тобой По ком звонит колокол. Только я выведу на первый план линию Пилар, женскую линию». Ещё он Маркеса хотел ставить…
После ухода Падве, пока главного режиссёра в Молодёжном ещё не было, мне позвонил Кирилл Юрьевич Лавров, пригласил в БДТ на роль купчихи Белотеловой в спектакль «За чем пойдёшь, то и найдёшь». Пьесу я уже хорошо знала, ещё со студенческих лет. Когда я уже уходила, Спивак, только назначенный главным, сказал: «Нина, если бы вы захотели остаться, я был бы очень рад». Но я уже приняла решение.
Когда я в БДТ пришла, «За чем пойдёшь, то и найдёшь» уже репетировали. Мы тогда с Ольгой Волковой сидели в одной гримёрке. Придумывали много. Она что-то придумает, потом я. Расхохочемся.
Покажем режиссёру Астрахану. Не только мы. Все актёры предлагали что-то. Легко репетировали. Хотя Белотелова никогда мне интересна не была. Я вообще такие роли терпеть не могу, если честно. Мне интересно, когда ёмкая судьба. Чтобы можно было раскрыть образ женщины разносторонне. А в Белотеловой что? Декорация стояла, гамак повесили, костюм надели. Надо было только пристройку найти, разбежаться да упасть.
С Чхеидзе я, к сожалению, мало работала. В его спектакле «Коварство и любовь» у меня крохотная роль. Да, собственно, и роль-то без начала и конца, что называется. Но я рада этой работе, потому что у меня там сцены с Ивченко Валерием Михайловичем, а с ним репетировать и играть очень хорошо. Он настолько помогает как партнёр… Когда репетировали «Коварство…», Чхеидзе видел, что у меня не получалось, но ни разу не обидел. Он вообще нежно работает с актёрами. Я, помню, влюблена в него была. Он когда какую-то сцену репетирует, весь как будто уходит в неё. На него можно просто смотреть как он ходит по залу, говорит что-то актёрам, помогает и сам зажигается…
Есть режиссёры, которые тупо в свои рамки вбивают, а Чхеидзе нет. Хотя, мне кажется, он знает всё про спектакль. С первой репетиции, даже с читки такое ощущение, что он видит спектакль и в музыке, и в декорации, и в костюмах. И остаётся мечта поработать с ним в какой-нибудь серьёзной роли, а не просто проскакать на метле.
Есть ещё спектакль в Театре на Литейном. Но у меня такая раздвоенность: мне и хочется играть в «Трёх сестрах» Галибина, и не хочется. Так в моей жизни только один раз ещё было, когда Малыщицкий «Четыре песни в непогоду» ставил. При распределении на каждую роль в этом спектакле по нескольку исполнительниц было назначено. А отдельно графа «Офелия, Агафья Тихоновна, Дульсинея, Женщина и Дети Нина Усатова». Я всё боялась, что меня на смех поднимут: ну какая я Офелия! Но Малыщицкий сказал, что ему не важно, тоненькая актриса или нет, ему нужна женщина с судьбой Офелии; и я должна её сыграть. Начались этюды. Но ведь существует классическая Офелия и все эти стереотипы, традиции и я испугалась. И в конце концов я работала только над Дульсинеей. Но и в этом монологе я не до конца в материале была. И в день, когда должен был идти спектакль, у меня с утра настроение ухудшалось. Я только сейчас понимаю ту Дульсинею, которую писал Володин и которую хотел видеть Малыщицкий. И только сейчас я знаю, как её надо играть, а тогда то попадала, то не попадала. Но это я к рассказу о «Трёх сестрах». Когда Саша Галибин позвонил и сказал: «Нина, я приглашаю вас на роль Ольги», я очень удивлена была, ведь у Чехова тоже существуют каноны, по которым я на эту роль не подхожу. И потом, раньше Ольга мне всегда меньше других сестёр нравилась казалось, её суть, судьбу бабью не выразить никак. Серая классная дама. Ну, думаю, если я в чеховской Ольге, значит, что-то такое будет. И согласилась. Хотя многие с иронией Сашино распределение ролей воспринимали. Саша вообще работает совсем по-другому. Как он сам говорит, он не выстраивает роль, а конструирует. И роль, и спектакль. А мы к другому привыкли, у нас ведь школа реалистическая, психологическая. Саша во время репетиций говорил: «Нина, ничего не проигрывай, просто говори текст Чехова». А это «просто» для меня самое сложное. Я привыкла всё открытой душой играть, на эмоции, и чтоб не только через себя пропустить, а ещё и в зал принести, чтоб у зрителя отозвалось. А здесь всё по-другому. Здесь, насколько я поняла Сашу, персонаж рядом, я должна говорить текст, держать себя в струне. И только в конце можно себя отпустить. Здесь всё, что есть, помимо моей воли происходит. Я не должна навязывать свою эмоцию зрителям, а должна дать им время поработать самим, чтобы они сами откликались, где хотели, смеялись, где хотели, плакали.
Конечно, тяжело играть в этом спектакле. Может быть, если бы он чаще шёл, было бы легче. А если восемь месяцев не играешь, нужно перестраиваться, настраиваться. Много затрат идёт нервных. На сцене иногда чувствуешь: не хватает воздуха, или как будто сцен каких-то не хватает, а те, что есть, разыграть хочется. Но в «Трёх сёстрах» нельзя думать о себе отдельно. Потому что здесь вся работа настолько разграфлена ритмически, что из неё не выпрыгнуть, здесь не разыграешься в своем куске, если захочешь. Саша выстраивает спектакль как музыкальную партитуру. Я это только сейчас начинаю понимать. Многие не принимают этого. Их спектакль раздражает. А те, кто принимает, не идут на разбор отдельных актёрских работ, а как-то в целом о спектакле говорят и о Чехове. И их не смущает ни запись МХАТ 1940 года, ни всё остальное. И ещё говорят, что Чехова, наверное, сейчас так и надо играть. Я ведь давно бы могла сказать Саше: «Я не оправдала твоего доверия. Ты, наверное, другую хотел иметь Ольгу». Тем более, есть вторая исполнительница. Но мне спектакль этот интересен. И пусть меня критики разнесут в пух и прах, но мне свой барьер важно преодолеть. И если бы этот спектакль шёл часто, я думаю, мне эта Ольга была бы так же дорога, как мои старые сценические героини, которых я люблю и вспоминаю.
Я не представляю себя без театра, я вообще мало что представляю в будущем. Нет, конечно, если бы что-то в моей жизни случилось, я бы наверняка старалась не дать погибнуть себе и дитю своему. Наверное, пошла бы туда, где платят деньги, но я была бы уже сломана. А вообще, я жизнерадостная, общительная, сейчас немного приутихла, приустала, пока Колюнька маленький. Пока мало куда меня вытащить можно. А раньше везде бегала. Пока училась, все спектакли Любимова пересмотрела. И все были открытием. А из последнего, что видела, мне спектакль Галибина «Ла-фюнф ин дер Люфт» понравился. Атмосфера такая особенная в зале. В его спектакле «Арфа приветствия…» мне тоже какие-то идеи, приёмы интересны. Игра в игре, атмосфера театрального в жизни… Там можно было ещё, наверное, поозорничать. Мне самой захотелось поозорничать там.
Из самого последнего, что понравилось, это фоменковский спектакль «Без вины виноватые». Это просто праздник души был. Актёры удивительно вкусно играют. Видно, как режиссёр любит актёров. «Орестею» посмотрела Петера Штайна. Очень современный спектакль. Зал во время просмотра был как-то истерически оживлён. Мне иногда хотелось прикрыться, уйти от происходящего на сцене. Тема вражды всегда даёт отторжение. Но, к сожалению, всегда будет современна. А вообще, если говорить о режиссёрах, я многих люблю.
Всех, с кем работать интересно. С Таней Казаковой свою работу вспоминаю. Она ставила в Молодёжном «Уходил старик от старухи…». Этот спектакль на двоих мы с Колей Гравшиным играли. Вроде, пьеса бытовая, а Таня через свой показ уводила, уводила от быта. Я с ней в единственной работе встретилась, но ещё хотела бы вместе поработать.
Сейчас вообще хочется что-нибудь попробовать сделать в театре для души. Есть некоторые предложения. Режиссёра надо искать. Потому что самому тяжело. Обязательно повторишься. Мне не хватает «третьего глаза», не хватает режиссёра, который возьмёт не то, что я умею, а что-то во мне другим ключиком откроет. Я прочитала недавно интервью с Владиславом Пази, и вот что интересно: он на вопрос о том, как актёра на роль назначает, рассказывает, что он увидел в театре актрису и понял, что именно она должна сыграть конкретную роль и что с ней нужно ставить спектакль. Это же замечательно, что режиссёр так чувствует актёра.
Как мне один режиссёр-вахтанговец говорил: «Не пьесу надо к тебе, Нина, привязывать, а на тебя брать какую-нибудь пьесу». Ведь так и должно в идеале для актёров всё происходить. В этом плане мне в кино больше везёт. Я кино люблю. Фильмы Сокурова очень нравятся. Но с ним не случилось, к сожалению, работать. Помню, когда ещё в Молодёжном была, Саша хотел что-то ставить, но, к сожалению, не случилось, не дали ему. А из тех, с кем работала, Прошкина люблю, Овчарова, Хотиненко. Я с Сергеем Овчаровым когда на «Кинотавре» встретилась, меня поразило, что он какой был человек, такой и остался. В нём сохранилась эта наивность, трепетность, чистота души. Вообще, в театре и кино люди обычно меняются, причём в плохую сторону. Хотя и замечательных много. Вот Витя Михайлов был. Мы с ним у Мамина снимались. Или Георгий Бурков. Мы над «Байкой» вместе работали.
А вообще, у меня все друзья из детства ещё. Вот крёстная моего Колюни, она столько помогала мне в жизни в самые трудные минуты, что это даже не как подруга, а как сестра. Но это из старых, а среди новых скорее приятели, потому что сейчас, чтобы новых друзей обретать, это столько сил надо потратить, чтобы вновь не ошибиться. Старые друзья проверенные. Перед ними не надо напрягаться. Какой ты есть, таким они тебя и воспринимают.
Я интервью давать не очень люблю. Бывает, не по делу ругают журналистов, а бывает по делу. Но ведь когда приходят на завод, спрашивают, к примеру, сколько деталей изобрели, каким способом, и не лезут в личную жизнь. Да и при чём тут личная жизнь? Зачем задавать лишние вопросы…
Записала А. КОЛОНИСТОВА
Окончила Театральное училище им. Б.В. Щукина в 1979 году.
