Добрякова Елена

Нина Усатова: ...И становлюсь съедобной для окружающих 

Невское время

12 марта 2009

Народная артистка России Нина Усатова снялась в таком огромном количестве киноролей, что ей могла бы позавидовать любая голливудская звезда. Роли Усатовой далеко не всегда главные, но они непременно яркие, запоминающиеся, разноплановые, искренние – вспомнить ли «Мусульманина» Владимира Хотиненко, «Остров» Павла Лунгина, или одну из первых ролей Усатовой в кино – в фильме Сергея Овчарова «Небывальщина». Недавно в магазине к Нине Николаевне подошел парнишка и попросил автограф, сказав, что он увидел ее по телевизору во «Встречах на Моховой» и что особенно актриса понравилась ему в роли дикарки в фильме «Волкодав».

– Иногда чувствуешь счастье просто оттого, что кто-то что-то доброе тебе сказал или звонок хороший утром по телефону раздался, – призналась актриса в интервью корреспонденту «НВ». – Но больше проводишь времени в размышлениях, в тревогах и сомнениях, которые тебя разрывают, – как поступить, какой дорогой пойти.

– А в чем сомнений не бывает, Нина Николаевна?

– В профессиональном отношении я почти всегда знаю, за какую роль мне браться, а какую отвергнуть. И если меня пытаются втянуть в непрофессиональную, халтурную затею, я безо всяких сомнений отказываюсь. Я всегда работаю на полную катушку, не умею что-то делать наполовину.

– В конфликт не приходится вступать с режиссерами?

– Бывало. С двух картин просто ушла. Эти эпизоды я вычеркнула из своей жизни. Я люблю работать с теми режиссерами, которые позволяют расширить характер роли, принимая во внимание мои жизненные наблюдения, мой опыт. Настоящим удовольствием было работать с Владимиром Хотиненко в его новом фильме, где у меня роль матушки. Мне хотелось сделать характер мягче, но я должна была согласиться с режиссером, что матушка мудрая, справедливая, но и жесткая, не елейная, на ней дом, дети, хозяйство – она взваливает на себя все бытовые вопросы, чтобы мужу-священнику, которого играет Сергей Маковецкий, можно было иметь силы для духовной жизни.

– У вас, человека, родившегося вдалеке от театральных вузов, могла быть совсем другая профессия и судьба…

– Кто-то, как в Голливуде, хочет славы, а значит, надо соответствовать определенным эталонам, худеть до состояния щепки, становиться чьей-то любовницей. Для кого-то актерская профессия – это способ избавиться от неких комплексов, и все идет на надрыве, на грани патологии, натурализма, шизофрении. Кто-то выказывает на сцене свою самодостаточность. Мне же в актерстве хотелось выразить то, что я не могла высказать прямо, помню это острое желание еще в старших классах школы. Я и сейчас несу зрителям свою боль, радость, понимание, осмысление жизни – и в каждой паузе, которую я держу, я живу по-настоящему. А еще важнее тебя самой – твой партнер на сцене. Чем больше ты сама растворишься в партнере, тем выше поднимешься.

– Воспитывают вас ваши роли?

– Ой, с этим проблема. Я бываю очень горяча, несдержанна, вспыльчива. Могу сказать не подумав, обидеть кого-то невзначай. Потом каюсь. Но зла не помню. У меня и врагов-то нет. Мне может человек что-то очень плохое сделать, а я встречу его, разулыбаюсь, расцелуюсь, а только потом вспомню, что мы с ним вроде в контрах были.

– Кто для вас пример в жизни?

– Примеров очень много – и в прошлой жизни, и в настоящей. Когда-то я равнялась на Нонну Мордюкову: она так умела передавать любовь, мощь женскую, что дыхание перекрывалось. И Шукшин тоже с его желваками – ему я верила. Иногда и зрители подают мне подлинный пример. Когда снималась в сериале «Next», подружилась с женщиной, у которой в доме проходили съемки. Она мне призналась, что в перестроечные годы хотела было в петлю залезть – ни работы, ни денег, а кормить семью надо. И тут она увидела фильм «Зал ожидания», где я крановщицу сыграла – смелую, решительную, принципиальную, лидера настоящего. И характер моей героини убедил эту женщину встряхнуться, поехать в Польшу, набрать там товара, начать свое дело. Теперь она вполне процветающая бизнесвумен. И еще я мысленно часто обращаюсь к опыту моих родителей. Вот как раз мама была тихая, смиренная. А папа был вспыльчив – много работал и мало спал. Фронтовик, здоровье надорванное.

– А все-таки это очень интересно – как вы, простая деревенская девчонка, до Питера добрались?

– Я полюбила Ленинград по радиопередачам, по открыткам, по урокам истории в школе. Песню обожала про крейсер «Аврора». И когда приехала сюда, то поняла, что с этой красотой мне уже будет трудно расстаться. Я больше 30 лет в Петербурге, здесь профессионально выросла, замуж вышла, сына родила – теперь вся моя жизнь тут.

– Говорят, в творческой среде не бывает друзей?

– Не согласна. Молодежный театр, где я начинала, и потом БДТ – это все было и остается настоящим теплым домом. Сегодня, наверное, у меня дружеские отношения сложились в антрепризе Натальи Колесник «Дом». Играю в нескольких спектаклях – «Мужчина, постойте!» с Игорем Скляром, «Супница» с Андреем Ургантом, «Любовь не картошка, не бросишь в окошко» с Александром Михайловым, Зоей Буряк… В театральный дом приходят очень хорошие молодые ребята. И у нас здесь не халтура, как часто называют антрепризу, – это настоящая, полноценная работа. И мы действительно дружим.

– В спектакле «Любовь не картошка…» ваша героиня – женщина брутальная. А на ваш взгляд, какая должна быть настоящая любовь?

– Та, что сжимает сердце, вызывает радость и слезы, любовь нельзя выразить словами. Для меня в любви больше боли, чем радости. Любовь для меня – это всегда тревога и желание не расплескать, не открыть окно, чтобы улетело, – внутри чтобы это было. А вот в красивый комплимент я уже не верю. Да и цветы могут нас приводить в восторг или дерево на закате. Думаешь, какая же это сила, какая мощь! И хочется обнять это дерево – в этом тоже любовь – к себе, к миру. Когда кончаются силы, я подпитываюсь от природы – это моя самая любимая «солнечно-воздушно-водная» батарея.

– Каким временем вы больше живете?

– Лучше жить настоящим. Мы должны радоваться каждой минуте, жить и общаться с теми людьми, которые нам приятны. У Александра Володина есть выражение: «Не могу напиться с неприятными людьми». Надо жить с ощущением радости.

– Но вот ведь кризис на дворе…

– Не люблю этого слова. Надо меньше о нем думать, тогда и кризиса не будет. С утра спуститесь в метро, посмотрите на лица людей – они и без кризиса такие унылые, безулыбчивые. Вот в Европе – сама это наблюдала – людей лечат смехом, какой-то ген смеха придумали. Я это на вооружение взяла. Еще, наверное, актерская профессия помогает, но я с утра, с каким бы настроением ни проснулась, «делаю себе лицо». Нет, это не искусственная маска веселости – я просто вытаскиваю из самой себя все положительное и тогда становлюсь съедобной для самой себя и окружающих. Порой я смотрюсь в зеркало и понимаю, что мне уже давно не восемнадцать. Но почему-то по-прежнему хочется прыгать. И я и прыгаю – когда никто не видит.

Беседовала Елена ДОБРЯКОВА