Евсеева О., Друговейко К. Полина Толстун // СЕАНС. 2010. №41/42
Мелькать в клипах, рекламе и даже сериалах для начинающих лестно: заработок и опыт. Редко кто выходит за эта простые пределы. Полине Толстун, ныне актрисе БДТ, повезло, потому что удалось на экране обогатить то, что она делала в театре. Здесь, в театре, она возникла внезапно — херувим, ангел во плоти. Такой на подмостки привел ее студенткой учитель и режиссер Григорий Дитятковский. Заложница родительской войны испуганная Берта в «Отце» А. Стринберга, графиня Оливия в «Двенадцатой ночи» — тонкая как прутик девочка, подпрыгивающая от счастья любви; мальчик-паж из «Дона Карлоса», посланец светлого мира в темном царстве — это ее театральные роли. И вдруг в проходном криминальном телесериале ей достается змеиноподобная разлучница — нежные черты лица заостряются, взгляд становится холодным и жестким. Коварство, предательство, жестокость — все это обведено теми же мягкими линиями очарования — только на этот раз обманчивого. Как Медуза-Горгона, героиня Толстун притягивает засмотревшегося на нее простака и едва не превращает его в камень. А после разоблачения, арестованная, волшебница-ведьма как бы уползает обратно в тайную обитель своей черной души, едва заметной усмешкой показывая, что раскаяние ей незнакомо и недоступно.
После такого захода в кино Толстун возвращается в театр для новых и более сложных задач. В «Дядюшкином сне» (режиссер Т. Чхеидзе) она — Зинаида. Зинаида — создание зрелой актрисы. Выросшая из ангельских платьиц, засидевшаяся в девках прежняя девочка много успела пережить, прежде чем стать грациозно замершей скульптурой пестрого провинциального балагана. Она оживляется только один раз, чтобы исполнить перед дядюшкой, князем Гаврилой, песенку-сказку о бобре. Страшную колыбельную для полумертвого дитяти Зинаида поет-играет дважды — в лицах, в кратком пластическом танце, в мелодекламации, напоминающей современный рэп. Князь все понял, все вспомнил, заплакал и из расфранченной куклы превратился в усталого человека, ищущего последний приют. В «Дядюшкином сне» Полина Толстун выдерживает сравнение с именитыми партнерами (Фрейндлих, Басилашвили) и нагрузки «достоевского» психологизма.
Сложилось все неожиданно. Мое попадание в БДТ — это что-то из области сказки. Никакого отношения к искусству мое семейство не имеет. Я из очень простой семьи, еще и малообеспеченной. Выросла в хрущевке на проспекте Ветеранов. Училась в школе и играла в театральном кружке, занятия в котором вела актриса БДТ Марина Леонидовна Старых, ученица Корогодского. Она и познакомила меня с Григорием Исааковичем Дитятковским, моим будущим мастером. Когда подросла девочка, которая играла роль дочери героя Сергея Дрейдена в спектакле «Отец», Дитятковский решил дать мне эту маленькую роль. Первый выход и первая зарплата — 1470 рублей.
Я должна была уходить со сцены босиком — и, чтобы не пришлось идти голыми ногами до гримерки, за кулисами для меня всегда ставили тапочки. Эти тапочки и все остальные «производственные» детали, то, как устроен и приспособлен театр для актера, пусть и такого маленького, как я, всегда казались мне незаслуженным чудом: тебя оденут, причешут — а тебе нужно только выйти и сделать что-то, что и так делать очень нравится. Говорят, что женщину нетрудно заставить делать то, что ей и самой хочется. Это про меня.
Алиса Бруновна — в роли шута Фесте, а я играю хозяйку дома. Первая читка, сильное волнение. И первая фраза, которую я должна сказать про нее, т. е. про Фесте — «Уберите этого дурака!» С меня семь потов сошло. Алиса Бруновна, с изящным мундштуком, сначала, конечно, не обратила на меня никакого внимания. А потом я уже заметила за ней такое свойство — постепенно приглядываться к партнеру, изучать его — исподтишка.
Видимо, я актер школы — я следую традициям, а не сопротивляюсь им. У меня пока не было ни одного настоящего конфликта с режиссером, потому что я искренне стараюсь понять его. У режиссера есть цельная картинка происходящего, и ты — только ее часть. Все эти «я бы сделал по-другому» кажутся мне просто смешными. Режиссер все-таки главный, а мы — люди подневольные.
До сих пор из-за своей фактуры «не выросла». Когда я играла мальчика-пажа в «Дон Карлосе» (ему лет 12 -14), то смотрела на улицах за его ровесниками: как они ходят, как головой вертят. Со мной эти мальчишки даже начали заигрывать, приняли за свою, подмигивать стали. Есть страх, что однажды пойму: мне уже 75, а я все еще играю пажа! Бывало раньше, что и завидовала кому-то: «Как это так — она-то уже ууу!, а я еще нет...» Сейчас отношусь к этому куда спокойнее: мои успехи, мои неудачи — и все меня в них по большому счету устраивает. Твое от тебя не уйдет.
Раздражает в себе привычка слишком много думать. В актерстве есть очень ценное умение — бросаться в роль, даже когда тебе кажется, что ты еще не все в ней понял. А меня всегда учили, что персонаж заведомо сложнее, лучше, интереснее тебя, как положительный, так и отрицательный. До него всегда надо расти. Неправду чувствую остро: плохой спектакль, свой ли, чужой — для меня огромный стресс.
Очень люблю большую сцену, старый, пышный академический театр, как там все организовано — то, как работают цеха. На камерную сцену я тоже выхожу — например, в «Антрепризе Миронова», но богемный чердак нонконформистов-экспериментаторов меня, честно, не очень привлекает. Когда я вхожу в БДТ, мгновенно внутренне собираюсь, всегда кажется, что за тобой кто-то строгий наблюдает. Если бы увидела перед собой живого Товстоногова, встала бы по струнке, точно.
Мне всего ближе XIX век. В нем много романтической недосказанности. И то воспитание меня восхищает — от умения держаться до идеалов, которые закладывали с самого детства. Хочется играть классику. Что до авторов, то скорее Чехов и Шекспир, чем Островский; что до ролей, то скорее Ирина из «Трех сестер», чем Нина Заречная. Офелия, а не Джульетта. Есть роли, за которые я бы никогда не взялась — причина в изначальном несогласии с происходящим; с предлагаемыми обстоятельствами, проблемами, взаимоотношениями.
Бойкова И. Дни любви // Петербургский театральный журнал. 2010. №1(59). Апр.
[…] Актриса АБДТ Полина Толстун, приглашенная на роль Ольги Николаевны, в «Дядюшкином сне» Темура Чхеидзе играла похожий сюжет: судьбу девушки, которую мать использует в корыстных целях, пронзительную лирическую драму. Запомнилось, как в финале спектакля Чхеидзе скандал в доме Москалевых внезапно обрывался неожиданным и красивым порывом героини Толстун: из одного конца сцены в другой, нисколько не смущаясь присутствием заинтересованного дамского общества, она устремлялась к князю — «Князь! простите меня, простите нас!» — опускаясь перед ним на колени, и — словно свежий ветер проходил по сцене — через несколько мгновений уже потрясенный князь дрожащим голосом обращался к ней, великолепный в этой роли Олег Басилашвили брал здесь истинно высокую ноту: «Вы бла-го-род-ная девушка!». Действительно, внутреннее благородство есть в героинях Полины Толстун и в самой актрисе. В «Днях нашей жизни», где роль у нее объемнее, ей поначалу даже, кажется, не хватает чего-то такого, что могло бы объяснить перипетии судьбы ее Оль-Оль. Убедительно у Толстун другое: «Одна у меня жизнь и одна любовь». В сцене на бульваре, когда Ольга впервые открывает Глуховцеву все о себе, в то время как мать ее где-то неподалеку ищет для дочери гостя на ночь (обе они два дня ничего не ели}, — и Толстун, и Дьячков играют растерянность и отстраненность своих героев. И это, может быть, главное, что их все-таки разделяет, — не смятение Ольги, не ее страх перед матерью, тем более что Евдокию Антоновну Ксения Каталымова, не боясь резких красок, играет почти водевильной негодяйкой, кривляющейся, но и жалкой, — а то, что оба они, и Ольга и Глуховцев, кажется, решают и не могут решить что-то в самих себе. И это очень сегодняшнее прочтение. Но уже в следующей сцене, в начале второго акта, когда Ольга зовет Глуховцева к себе в номер, растерянные ее жесты и просьбы к нему отступают перед желанием просто его видеть, и она глядит на него — так, что от нее самой в эту минуту не оторвать глаз. Не знаю, кто еще из молодых петербургских актрис способен на такой вот взгляд, открытый, любящий, горький и светлый одновременно. Цуркану, доверяя Полине Толстун, не дает ей здесь никаких режиссерских «подпорок» — что-то растет в ее героине, какая-то сила, какой до сих пор не было.
Собственно, этой силой — когда, словно очнувшись, Ольга рванется вслед уходящему Глуховцеву: «Вернись!» — и начинает совершаться в спектакле внутренний поворот и, может быть, путь к разрешению всех «проклятых вопросов». В романной полифонии пьесы Андреева Цуркану укрупняет драматическую структуру. Это здесь не концепция, не навязанное пьесе решение. Режиссерский дар, по-моему, раскрывается в способности предпочесть умыслу — Промысел, довериться движению той жизни на сцене, что родилась здесь и сейчас, поняв и усилив при этом ее художественную перспективу. Просто таким случился «расклад» ансамбля, хор авторских голосов в спектакле Цуркану (надо ли говорить, что актер в настоящей режиссуре всегда автор, соавтор?). Потому что Рудольф Фурманов, обладающий несомненным «чутьем» на актера, пригласил на роль Ольги именно Полину Толстун […].
Интервью с актрисой БДТ Полиной Толстун: Мечтаю увидеть Иерусалим // NEWSru.co.il: новости Израиля. 2010. 21 янв.
24-летняя Полина Толстун, талантливая, обаятельная и грациозная актриса театра БДТ, в последнее время привлекает российских зрителей не меньше, чем ее именитые коллеги Алиса Фрейндлих и Олег Басилашвили. Несмотря на свои юные годы, актриса уже успела стать лауреатом престижной премии имени Владислава Стржельчика, а также была номинирована на премии "Золотая маска" и "Золотой софит".
Полина вышла на сцену БДТ, будучи школьницей – она сыграла роль в спектакле "Отец". А на первом курсе Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства Толстун пригласили на роль Оливии в спектакле "Двенадцатая ночь". Она справилась блестяще, и с тех пор карьера актрисы резко пошла вверх.
Мэтр театрального искусства, художественный руководитель БДТ Темур Чхеидзе, так отзывается о Полине Толстун: "Она очень вдумчивый человек, никогда не идет по поверхности, по течению. С такими актерами интересно работать. Мне кажется, это свойство характера, это делается так неназойливо, не подчеркнуто: она умудряется все знать о своем герое или героине, кирпич за кирпичиком выстраивает образ. Иногда у нее бывают очень точные наблюдения. Она всегда ищет точки соприкосновения со своим персонажем. Очень важно, что ее любят в театре, ценят, она заслуживает уважения со стороны старших. Полина очень хорошо воспитана, очень пластична, музыкальна…"
В спектакле "Дядюшкин сон", который израильские зрители увидят в феврале этого года, Толстун играет роль Зинаиды. В Израиль актриса приедет впервые в жизни. Накануне поездки Полина любезно согласилась побеседовать с израильским журналистом Шломо Задираном.
"С нетерпением и любопытством еду в Израиль. Историческое богатство этой страны даже не обсуждается. Очень интересно увидеть все своими глазами, особенно Иерусалим. В первую очередь хочу побывать у Стены Плача, почувствовать особую энергетику этого места. Планирую съездить и на Мертвое море", – рассказала актриса.
Она отметила, что ей немного мешает излишняя политизированность в регионе. "Жителям Израиля досталось огромное духовное богатство. Не мне, конечно, решать, но я бы посоветовала людям больше думать и говорить о духовных вещах, чем о политике и всей той грязи, которая вокруг нее", – говорит Толстун. При этом, Полина понимает израильтян, которые постоянно живут в состоянии напряжения. "Никому не хочется войны, конфликтов, и я надеюсь, что над этой многострадальной землей, наконец, воцарится мир", – добавляет актриса.
В разговоре Полина Толстун коснулась темы своего творчества, отметив, что не боится груза ответственности, который возлагается на нее. "Я чувствую то доверие, которое мне оказывают в театре, мне нравится работать в этом замечательном коллективе. Организационная работа в БДТ поставлена на высшем уровне", – рассказала она.
Совмещать работу в театре и кино Полина считает вполне возможным: "А почему бы, собственно, и нет? В отличие от США, в России это очень даже принято. Пусть и есть немалые различия в этих сферах. Вспоминается фраза: "В театре работает хирург со скальпелем, а в кино – с лазером"".
В свободное от театра время Полина Толстун предпочитает заняться… театром. "Да, я живу этим. Люблю ходить на спектакли своих друзей, однокурсников. А еще предпочитаю выезжать за город, на природу". Она призналась, что иногда может пойти и в ночной клуб: "Главное, чтобы была хорошая компания". Но к наркотикам, которые, к сожалению, в последнее время стали постоянным атрибутом ночной жизни, одна из самых перспективных актрис БДТ относится отрицательно: "Сама никогда не пробовала и другим не советую".
Горфункель Е. Молодые лица // Планета КРАСОТА. 2009. 8 дек.
Есть известные лица, есть медийные, есть незнакомые. И есть молодые лица, которые из незнакомых и неизвестных превращаются в знакомые, медийные, любимые, знаменитые. Об этих молодых лицах петербургской сцены пойдет речь. Они в подавляющей части выпускники Санкт-Петербургской академии театрального искусства, ученики мастеров – Вениамина Фильштинского, Геннадия Тростенецкого, Григория Козлова, Григория Дитятковского, Семена Спивака.
[…] В Большом драматическом театре им. Г. Товстоногова на первый план выходит молодая Полина Толстун. В «Двенадцатой ночи» она сыграла девочку-графиню Оливию – именно девочку, так хрупка и непосредственна была эта шекспировская героиня. Радость переполняла ее, ладоши хлопали в восторге, и сами собой ноги поднимали на несколько сантиметров в воздух. Иной получилась Зинаида – героиня «Дядюшкиного сна». Эта немного таинственная и скорее печальная, чем гордая девушка, не пыталась соблазнить старого князя. Все колдовство состояло в артистизме Зинаиды. Она разыгрывала перед стариком некий трагический музыкальный скетч (положенный по сюжету повести романс в интерпретации Леонида Десятникова), - и князь Гаврила вдруг просыпался от долгого и бесчувственного сна прежней жизни. Актриса завораживала своим сказочным полутанцем не только персонажей, зал замирал от неожиданной пластической «речи». В «Доне Карлосе» Толстун как бы вернулась назад, к детству, потому что ей, женственной и нежной, досталась травестийная роль пажа. Но не просто мальчика на выходах в так называемых «испанских подштанниках» – этот паж вместе с маленькой инфантой выходил в финале из мрачного Эскориала на свет божий, символизируя незащищенное будущее. […]
Эти молодые люди – начинающие актеры. Они сказали свои первые слова, сыграли первые роли, получили первые премии, нашли первых поклонников среди зрителей. Еще ничего не закончено, поэтому и разговор о них сугубо предварительный. Но очень приятный.
Ткач Т. Полина Толстун: Что ни делается - всё к лучшему! // Зрительный ряд. 2009. 16-31 мая. №9
На сцене БДТ им. Г.А.Товстоногова в главных ролях все чаще вместе со знаменитыми актерами можно увидеть молодых артистов. В их числе - Полина Толстун, недавно окончившая студию при театре и с успехом играющая в спектаклях «Двенадцатая ночь», «Дон Карлос», «Дядюшкин сон». Полина Толстун - обладательница «Золотого софита», лауреат Независимой премии им. Вл. Стржельчика. За исполнение роли «Зинаиды» в спектакле «Дядюшкин сон» она номинировалась на Высшую Всероссийскую Театральную Премию «Золотая маска» как лучшая исполнительница женской роли.
Зинаида описана Достоевским как темноволосая статная девушка. Читая повесть, я недоумевала: неужели я подойду? А персонаж очень интересный! Она не такая, как все. Другая. Если моя Оливия в «Двенадцатой ночи» существо полетное, легкое (я говорю о форме, пластическом выражении образа), то Зина замкнута, сосредоточенна, погружена в некий собственный мир. И очень скромна в физических его выражениях. Мне, безусловно, было очень интересно в изучении этого персонажа, в стремлении к нему, хотя и немного страшно. Ведь Зина долгое время молчит... И это молчание должно быть содержательно! Почему она себя так ведет? Отчего так долго молчит? Возникало множество вопросов.
- У Зинаиды – эпистолярный роман, навеянный литературой. Вы безоговорочно ее считаете идеалисткой, героиней, или же в глубине души относитесь к ней с толикой юмора?
- Убеждена, что она настолько верит в свою любовь, что никогда не признает это чувство придуманным. Вот ее маменька Марья Александровна видит, что с ней на самом деле происходит, она-то знает, каково жить фантазиями, отдаваться пылкому воображению. Ибо сама когда-то прошла через это. Обычно избранник, которого любишь, в действительности не столь велик, как кажется, да и само чувство не вечно... В повести у Достоевского Зинаида в финале вышла замуж за генерала, стала блистать в обществе, ибо после смерти любимого ею Васи, умерло и ее чувство, с любовью ушли и высокие идеалы. А если и не ушли, то, во всяком случае, они очень глубоко спрятались в ней, как и у Князя, который только на закате дней своих вспомнил о главном, и ему открылось, что же было самым важным в жизни! Наверное, и у Зинаиды так случилось бы... А здесь, в спектакле, для неё финал открытый. Зритель волен предположить и вообразить своё развитие.
- Ваш сценический дуэт с Френдлих как-то изменил с ней отношения?
- Мать и дочь - это целая история. И какие бы у них не были отношения, они всё же любят друг друга. И не откликаться на эту энергию было бы просто глупо. К Алисе Бруновне, помимо безграничного восхищения, я испытываю поистине дочернюю любовь и как к персонажу, и к ней лично. Она актриса величайшего уровня и мастерства, замечательный, ищущий, внимательный и чуткий человек. Её нельзя не любить!
- Вряд ли персонаж Басилашвили вызывал дочерние чувства. Как у вас строились отношения с Олегом Валерьяновичем?
- Честно говоря, поначалу я его боялась. Наверное, сказывались впечатление от кино, где он сыграл много отрицательных персонажей. Я наблюдала за ним, изучала, и постепенно Олег Валерьянович открывался для меня - и как человек, и как персонаж. Мне кажется, благодаря опыту, всей пройденной жизни в человеке, как бы ни прятался, не скрывал он это от окружающих, ощущается самое важное: идеалы, истина, которую
долго искал и, наконец, обрел. А их ни в 20, ни в 30, ни даже в 40 лет не познаешь, просто по причине нехватки жизненной мудрости. У Олега Валерьяновича необычайно богатая натура... и он делился своими историями, многое рассказывал, чтобы как-то мне помочь. Зинаида видит в Князе то, чего другие не видят. Исполняя романс, она словно разбудила его, в нем ожило то настоящее, что спало мертвым сном, им самим запрятанное, и давно забытое, заслоненное новыми событиями, приключениями, романами ... И вот оно вновь возникло, пробудилось в нем! Мне вообще кажется, что все мы так же зачастую прячемся в жизни за какой-то образ - очень удобно. Спрятаться проще, чем открыться. Если для всех быть открытым, можно в ответ получить столько неприятного - далеко не всем нужны твои откровенность и искренность. И поскольку Князь раскрывается, Зинаида увидела, что он не просто смешной старичок, но в нем есть нечто большое. Есть такая же, как у нее любовь, пусть и не к ней, но настоящая, непридуманная. Когда Зинино чувство к Васе вдруг становится созвучно чувствам Князя, то эта сцена волнует, завораживает - и зрителей, и меня. А от Олега Валерьяновича просто глаз не оторвать.
- Вы сказали о романсе как о ключевом моменте взаимоотношений с Князем. Что помогло Вам успешно справиться со столь сложной исполнительской задачей?
- У меня мама музыкант, и все мое детство в доме звучала классическая музыка. Музыка мне кажется неотъемлемой частью любого искусства. Сказать, что у меня есть выдающиеся данные, не могу, но слух, к счастью, имеется. Конечно, я не певица, но в нотки попадаю. Уже два года сама учусь играть на фортепьяно. А с романсом вышла такая история. У Достоевского говорится об исполнении Зиной старинного романса. А в спектакле звучит романс, написанный композитором Александром Ароновичем Кнайфелем. Уже месяца два шли репетиции, волнуясь, я постоянно спрашивала о нем. И, наконец, Александр Аронович позвонил, сообщив, что романс готов. Мы встретились, он сначала прочитал стихи из недописанной Пушкиным сказки о Медведихе - к происходящему на сцене стихи никакого отношения не имеют. Потом наиграл на фортепьяно - завораживающая мелодия меня привлекла: как неожиданно! Срочно надо попробовать, это же мой романс, и только мне его исполнять. Потихоньку мы стали его разучивать - там очень сложный ритмовой рисунок, постоянно надо вести счет, ибо аккомпанемент звучит в записи, ошибаться нельзя! Звенят колокольчики, чередуясь с музыкальными фразами, которые я то пою, то нашептываю. И вот это нашептывание - тихое, аккуратное - чрезвычайно важно. Меня это испугало: ведь это большая сцена, и меня будет не слышно! Мы показали романс нашему режиссеру, Темуру Нодаровичу Чхеидзе, он его очень заинтересовал, но и удивил не менее. В общем, после долгих исканий нашли оптимальный вариант, прикрепив маленький микрофончик. Сохранился момент интимности, и он теперь мне очень дорог. Я тихонечко начинаю напевать, мелодия обогащается колокольчиками, что создает на сцене чуть фантастическую атмосферу. Замечательные художник Эмиль Борисович Капелюш расставил по сцене музыкальные шкатулки, из которых раздается музыка - где-то мы их заводим, а где-то они сами вдруг начинают играть, как в сцене с романсом, будто откликаясь на голос. Может, тоже ожили?! Романс становится своеобразным монологом: звучит то высоко-высоко, а то вдруг резко низко. На столь неожиданные перемены зритель порой откликается, и в зале легкий нежный смех раздается. И я рада, что возникает некая самоирония!
- Вам сопутствует успех в театре, а как складываются отношения с кино?
- С кино мы знакомимся. Сейчас такое время, когда снимают в основном миловидных актрис. А у меня нестандартная внешность. На пробах часто говорят, что внешность европейская, или же, что типичная петербурженка, усматривая аристократизм черт. Мне же нравится, что у меня это есть, я даже горжусь этим. Но не всегда эти свойства совпадают с современными персонажами. В кино ведь очень важно внешнее совпадение. Но я уверена, что мы с моими ролями найдем друг друга. Что не делается - всё к лучшему!
Беседу вела Татьяна Ткач