Лавров Кирилл Юрьевич

Народный артист СССР, лауреат Государственных премий
Родился 15 сентября 1925 года в Ленинграде. Отец – народный артист СССР Ю.С. Лавров, мать известная ленинградская актриса О.И. Гудим-Левкович. 
Во время войны, в 1942 году, семья была эвакуирована в Новосибирск, где К.Ю. Лавров начал трудовую жизнь токарем завода боеприпасов. А в 1943г. ушел добровольцем в армию, окончил военную авиационную школу в Астрахани, пять лет отслужил авиатехником в бомбардировочном полку и в театр пришел в 1950-м году уже зрелым сложившимся человеком. Театральную карьеру начал в Киеве в театре им. Л. Украинки. 
С 1955 года К. Ю.Лавров - артист Большого Драматического, а с 1989 года, после ухода из жизни Г.А. Товстоногова, по единогласному решению коллектива театра, стал Художественным руководителем коллектива театра.
В театре К.Ю.Лавров сыграл не один десяток ролей. Многие из его ролей, такие как, Геннадий Лапшин в спектакле "В поисках радости" В.С. Розова (1957), Слава в "Пяти вечерах" А.М. Володина (1959), Сергей в "Иркутской истории" А.Н. Арбузова (1960), Платонов в "Океане" А.П. Штейна (1961), Молчалин в "Горе от ума" А.С. Грибоедова (1962), Соленый "Трех сестрах" А.П. Чехова (1965), Нил в "Мещанах" М. Горького (1966), Городничий в "Ревизоре" Н.В. Гоголя, Шаманов в "Прошлым летом в Чулимске" А.В. Вампилова (1974), Евгений Тулупов в "Трех мешках сорной пшеницы" В.Ф. Тендрякова (1975), Петр Мелехов в "Тихом Доне" М.А. Шолохова (1977), Астров в "Дяде Ване" А.П. Чехова (1982), Дугин в "Рядовых" А.А. Дударева (1985), Костылев в "На дне" М. Горького (1987), Президент фон Вальтер в "Коварстве и любви" Ф. Шиллера (1990), Кэбот в "Любви под вязами" О ´Нила (1992), Иван Коломийцев в "Последних" М. Горького (1994), Пимен в "Борисе Годунове" А.С. Пушкина (1999), и, конечно же, Маттиас Клаузен в "Перед заходом солнца" Г. Гауптмана, вошли в историю не только отечественного, но и мирового театра.
 К.Ю. Лавров известен и любим миллионами зрителей и благодаря своим замечательным работам в кино. Он начал сниматься в 1956 году, но решающим для актера стал 1963 год, когда А.Б. Столпер пригласил К.Ю. Лаврова на роль Синцова в фильм "Живые и мертвые" по роману К.М. Симонова. В 1969 году выходит фильм И.А. Пырьева "Братья Карамазовы", где К.Ю. Лавров с блистательным мастерством воплощает сложнейший образ мировой литературы - Ивана Карамазова. Этапной стала и роль Андрея Башкирцева (прообраз С. Королева) в фильме "Укрощение огня" (1972). Потом последовала целая череда превосходных работ, таких как, граф Карнеев в фильме "Мой ласковый и нежный зверь", Гладышев в "Объяснении в любви", Виктор в "Долгой счастливой жизни", Болингброк в телефильме "Стакан воды", Ярослав Мудрый в "Ярославне - королеве Франции", Ленин в "20 декабря", Ленин в "Доверии", Понтий Пилат в "Мастере и Маргарите", и т.д. 
К.Ю. Лавров удостоен множества самых высоких наград: Герой Социалистического Труда, Лауреат Государственных Премий, обладатель орденов "Знак Почета", Трудового Красного Знамени, Октябрьской революции, "За заслуги перед Отечеством" IV и III, II степеней, он – Почетный Гражданин Санкт-Петербурга, Лауреат Премии Президента Российской Федерации в области культуры и искусства, обладатель Высшей национальной премии "Золотая маска" в номинации "За честь и достоинство". Его избирали депутатом Верховного Совета СССР, он был членом Комитета по Государственным премиям, являлся Президентом Международной конфедерации театральных союзов стран СНГ, членом Комиссии по науке, культуре, образованию и информации Межпарламентской Ассамблеи стран СНГ.
Кирилл Юрьевич Лавров был человек редкой нравственной силы и огромного обаяния, и деятельное служение  людям, на сцене и в жизни, для К.Ю. Лаврова  были органической потребностью.
15 сентября 2005 года, в день  80-летия Кирилла Юрьевича  состоялась премьера спектакля "Квартет" по пьесе Р. Харвуда. Роль Реджинальда Пэджета стала последней театральной работой Лаврова. 
24 марта 2007 года в Большом драматическом театре им Г.А. Товстоногова играли "Квартет". После долгого перерыва К.Ю. Лавров с упоением и радостью вышел на родную сцену, как оказалось, в последний раз… Кирилл Юрьевич Лавров умер 27 апреля 2007 года. Похоронен на Богословском кладбище Санкт-Петербурга.
Пресса

Буров Н. Я вспоминаю… // Светский Петербург. 2010-2011. дек.-янв.

Осенью 2010 года мы отметили 85-летие великого человека – Кирилла Юрьевича Лаврова. Я никогда не выходил с ним на сцену в спектаклях, не снимался вместе в фильмах, разве что в «Мастере и Маргарите», где у меня была дежурная роль. Не было таких встреч, но у меня были свои беседы с Сократом. Моим Сократом был Кирилл Юрьевич Лавров.

Как мне иногда было важно пошептаться с ним, посоветоваться! И этот человек, который был старше меня на много лет (по возрасту он вполне годился мне в отцы), не просто снисходил до разговора, а наоборот, очень заинтересованно и как-то по-товарищески, абсолютно на равных беседовал об очень важных вещах, которые волновали его и меня всю жизнь. Это - дела театральные, дела драматического театра.

Надо сказать, что Кирилл Юрьевич Лавров относился к тем актёрам, которые были безумно дорогими и близкими для моей матери. Она оценивала актёров только эмоционально, только по тому воздействию, которое сама испытывала на спектакле или при просмотре фильма. И их было очень немного любимых актёров. Кирилл Лавров ей, наверное, нравился тем, что в нём была словно какая-то удивительная пружина. Меня это тоже восхитило, когда я узнал Кирилла Юрьевича чуть ближе: не на бегу перед спектаклем, не на заседании Союза театральных деятелей, а в тех самых беседах

Мне повезло: одна из последних самых длинных наших бесед состоялась в январе того года, когда Кирилла Юрьевича не стало. Мы бродили с ним меж озёр в сосновых лесах вдалеке от нашего города, в санатории у нашего товарища Вадима Сомова. Кирилл Юрьевич ходил уже с трудом, с палочкой, опираясь на неё тяжело. Он таял в это время и всё время внутренне страдал, именно страдал, потому что не мог размышлять отвлечённо о судьбах театра.

Лавров был беззаветно предан своему главному театру в жизни — Большому драматическому. И мне кажется, всегда нужно видеть те личные жертвы, на которые идёт актёр, связываясь и с таким процессом как, скажем, директорство или выполнение обязанностей художественного руководителя. Лавров во многом отказывал себе как актёр, но как человек не мог оставить этот дом, великий дом Товстоногова, без попечения и заботы и тратил на это очень много сил. Наши размышления касались театра в целом, его

нынешнего состояния. Нужно было осмыслить переход театра из века XX, достаточно привычного, по-своему достаточно организованного, в век XXI. который требовал совершенно новых усилий.

Менялись приоритеты, менялось значение профессии и подход к ней, и я получил от Кирилла Юрьевича огромную поддержку в каких-то своих начинаниях. В то время я был председателем Комитета по культуре, и надо было принимать иногда не очень популярные, очень трудно растолковываемые решения, которые, на мой взгляд, были обязательными.

Лавров удивительно умел улыбаться, причём это было не физическое, а духовное свойство. Бывает: люди физически могут очень красиво улыбаться, оскалят замечательный рот полный блестящих зубов, ямочку пустят на щёку... А Кирилл Юрьевич умел улыбаться особенно. В его улыбке читались и ласка, и искра, и тепло, и ещё какая-то внутренняя застенчивость. Мне всегда казалось, что Кирилл Юрьевич внутренне очень застенчив, но это не мешало ему быть удивительно организованным и дисциплинированным человеком. Он себе очень во многом отказывал, потому что это, на его взгляд, могло как-то помешать тому, что он делал. И ещё, конечно, нужно отметить внимание. Глубокое внимание к тому, с кем он беседовал, к тому, кто находился рядом, это качество очень редкое для человека, а для актёра - тем более редкое. Актёрская профессия достаточно эгоистична, в ней много женских чёрточек. Кирилл Юрьевич всегда оставлял себе роскошь быть мужчиной, не поддаваться этим напастям женских качеств профессии.

В этом году исполнилось 85 лет Кириллу Лаврову. 80 лет Андрею Петрову... Два почётных гражданина Санкт-Петербурга. Два человека, голоса которых будут звучать ещё многие-многие десятилетия. Они навсегда остались для меня непререкаемыми авторитетами, примерами для подражания... Иногда хочешь что-то сделать и вдруг подумаешь: а были бы рядом Кирилл и Андрей, неловко было бы. И уже не сделаешь. И это предостережение, может быть, главное, что мне досталось и осталось от них. 

Сидоровский Л. Он был полон обаяния… // Невское время. 2010. 15 сент.

Почти полвека я находился во власти его обаяния. Причем это, может быть, самое главное качество Кирилла Юрьевича мигом ощутил уже при первой нашей личной встрече, случившейся в декабре 1959-го. Именно тогда, потрясенный «Пятью вечерами», я вскоре самонадеянно заявился в БДТ, дабы одним махом взять интервью у Товстоногова, Копеляна, Шарко и Лаврова. Самое удивительное, что такое оказалось возможным. К тому же и Георгий Александрович, и Ефим Захарович, и Зинаида Максимовна к намерению начинающего журналиста отнеслись вполне уважительно, ну а Лавров (в спектакле он играл племянника главной героини Славку), которому тогда было тридцать четыре, с неумелым интервьюером держался столь легко и просто, что вообще скоро показался мне чуть ли не приятелем-сверстником… 

И потом это лавровское обаяние – и артиста, и человека – долгие годы ощущал я при каждом нашем общении, в каждой его роли и «положительной», и «отрицательной». Даже находясь в любом «руководящем» кресле, Кирилл Юрьевич излучать сей добрый свет всегда умудрялся. Откуда такой дар? Может – гены?..

***

Его родители – коренные петербуржцы. Юрий Лавров участвовал в спектаклях только что рожденного БДТ. Потом на сцене «Молодого театра», в «Бесприданнице» (она – Лариса, он – Карандышев), встретился с Ольгой Гудим-Левкович. Позже Юрий Сергеевич играл в Москве у Мейерхольда, затем - на Дальнем Востоке и, наконец, прочно обосновался в киевском театре имени Леси Украинки, где получил звание народного артиста СССР. Когда к началу войны семья распалась, Кирилл в 155-й ленинградской школе окончил седьмой класс, после чего, уже в эвакуации, дабы прокормить маму, бабушку и трехлетнюю сестренку, вкалывал грузчиком «Заготзерна», токарем на военном заводе:

- Смены были по шестнадцать часов, и кормили нас макаронами, которые поливали какой-то олифой. И никаких выходных. Я – как доброволец – просился на курсы радистов для заброски во вражеский тыл, но направили в Астраханское военно-техническое училище. Потом на Курилах пять лет обслуживал самолеты… Там же, в самодеятельном театре (все-таки аукнулись гены!), сыграл свою первую роль – Боба Морфи в «Русском вопросе» Константина Симонова. 

(Спустя годы он подружится с Константином Михайловичем, который для фильма «Живые и мёртвые» выберет Лаврова на роль Синцова. Однажды в разговоре с Симоновым я заметил: «А ведь своими чисто внешними данными артист портрету героя, обрисованному в романе, не очень соответствует». Константин Михайлович кивнул: «Да, в книге Синцов - длинный, долговязый, а Лавров – среднего роста, но, пожалуй, всё-таки лучше актер хороший, чем длинный».) 

После демобилизации вернулся на родной невский берег, однако в театральный институт не взяли – нет «аттестата зрелости»! А вот на днепровском берегу, в том самом «отцовском» театре (хотя родитель выбор сына не одобрял), главреж Хохлов отсутствием «аттестата», слава Богу, пренебрег. И скоро на спектакле «Слуга двух господ» киевляне бурно аплодировали Кириллу Лаврову и его жене Валечке Николаевой…

В 1955-м году только что назначенный худруком ленинградского БДТ Хохлов Кирилла и Валентину перетянул к себе. Но, увы, Константин Павлович скончался, и, когда это место занял Товстоногов, Лавров засомневался: нужен ли он новому руководителю? Тем более что обоих супругов очень звал к себе Акимов. Так что написал заявление с просьбой освободить от работы. 

- Через день я был вызван к шефу, который сказал: «У меня есть правило – никогда никого, если хочет уйти, не задерживать. Кроме того, я получил право на реорганизацию труппы, и мне предстоит уволить из театра около двадцати человек. Своим заявлением вы облегчаете мне задачу на одну единицу. Но в данном случае я решил изменить своему правилу и предлагаю вам остаться на один год… Если через год вы захотите уйти, обещаю не чинить никаких препятствий. Согласны?» Не знаю, почему я сразу ответил: «Согласен». И за последующие, проведенные рядом с Георгием Александровичем, тридцать три года ни разу о принятом тогда решении не пожалел…

*** 

Конечно, роли, созданные им под началом такого наставника, такого Мастера, помню все до одной. К примеру: самым первым впечатлением от его Платонова из «Океана» по пьесе Штейна было: «Ну и педант, ну и сухарь!» А потом (сначала смутно, но от реплики к реплике, от паузы к паузе) всё яснее ощущалось, что за внешней сухостью моряка – страстность мысли, одержимость идеей, даже душевная тонкость… А его Молчалин мне впервые по-настоящему открыл пьесу «Горе от ума», которую когда-то «проходил» в школе. Ведь как объясняли нам Молчалина на уроках литературы? Каким представал сей персонаж в многочисленных театрах? Жалким подхалимом – и только. Но в таком случае непонятно, за что же подобного человечишку могла полюбить Софья? А если Софья способна на высокие чувства к лизоблюду, то как мог отдать ей сердце Чацкий? А Лавров всё поставил на своё место: его Молчалин был вовсе не жалок, а, наоборот, грандиозен! Угодничая, он спины не гнул – этот умный и зловещий маленький Наполеон, который только еще готовится к будущим сражениям, но уже предвидит своё торжество. Да, такого Софья полюбить точно могла! (Потом, в жизни, эти молчалины, пронзительно предвосхищенные актером полвека назад, эти бездуховные «деловые люди», молодые, образованные циники, равнодушно переступая – если «надо» - через трупы знакомых, друзей, а то и родных, стремительно делали и продолжают делать сейчас свои вожделенные карьеры…) А его штабс-капитан Солёный в «Трех сёстрах» - этот позер, вообразивший себя «посланцем рока», одиноким романтиком, лермонтовским героем, которому между тем ничего не стоит загубить чужую жизнь… А его открытый сердцем Нил в «Мещанах»… А гоголевский городничий, которому не занимать ума, хотя страх и застлал глаза… А чеховский доктор Астров со своим поздним, горьким прозрением… А истязавший себя совестью Иван Карамазов из старого пырьевского фильма, который у Лаврова в своем трагизме был тоже крупен, могуч…

Вообще мы как-то быстро к этому привыкли: если на сцене или экране – Лавров, мелкого разговора быть не может. Сама личность актера не располагала к чему-либо второстепенному, проходному… И, конечно же, совсем не случайно в его «послужном списке» оказалось немало героев, так или иначе связанных с темой революции. Да, сегодня у нас на то, что случилось в октябре 1917-го и позже, иной взгляд, но Лавров – сын своего времени, который всегда стремился это время выразить честно, именно так, как тогда его понимал. Вот почему, допустим, его матрос Швандя или Семен Давыдов в своей революционной убежденности были вовсе не примитивными «братишками», а нормальными живыми людьми – с их страстями, ошибками, болями. И вовсе не случайно то, что, когда БДТ поставил спектакль «Правду! Ничего, кроме правды!», роль «От театра» в нем доверили именно Лаврову: этот человек из партера в том непростом разговоре был как бы и одним из нас, зрителей… Кстати, и его «ленинские» театральные и экранные работы тоже отнюдь не вызывали нашего протеста. Наверное, потому, что никогда не было в его Ленине ничего ходульно-традиционного: этих, давно известных, зачастую почти опереточных жестов, этой бьющей в уши «картавости». Зато были – боль, жёсткость, трагизм судьбы… Уже в постсоветское время Кирилл Юрьевич мне говорил:

- Нисколько не жалею, что довелось воплотить этот образ, потому что считаю Ленина (как бы его сейчас ни «разоблачали», ведь задним умом мы все сильны) всё-таки весьма значительной фигурой в истории двадцатого столетия. Кстати, вскоре после выхода на экран фильма «Доверие» Элем Климов захотел меня попробовать в своей «Агонии» на роль Николая II, однако кинематографическое начальство встало стеной: «Как можно?! Он же только что с ы г р а л  Л е н и н а!» Узнав про это, я пришел в ЦК, к заву по культуре Шауро, и устроил большой шум: «Вы что, хотите меня, как артиста, загубить?!»

***

Между прочим, когда Лавров сыграл Ленина, к нему – как к депутату Верховного Совета СССР – разные просители потянулись с еще большей надеждой на справедливость. И он, как мог, старался эту их веру оправдать. Однажды мне признался:

- Осточертело сидеть в разных президиумах… И ведь ни к какой политической карьере сам не стремился. Но у нас так уж заведено: если на кого-то выпадало «сверху» какое-то внимание, то это колесо (уже независимо от воли человека) крутилось и крутилось, всё быстрее. Когда-то, придя из армии, я в киевском театре имени Леси Украинки стал комсомольским секретарем. Поскольку с детства был приучен любое поручение выполнять добросовестно, то и тут старался. А оказалось, что это была первая «ступенька». С той поры и пошло… И здесь, в Питере, поочередно избирали – в члены райкома, горкома, обкома… В делегаты, в депутаты…

Но никакое «членство», никакие звания, награды не могли поколебать его нравственный стержень, его устои – поэтому за людские судьбы сражался не по официальному «долгу», а по велению души. (Вот и автору этих строк тоже помог: крепко врезал городским чиновникам, которые – вопреки решению общего собрания членов нашего жилищного кооператива – полгода не позволяли мне поменять в моем же доме однокомнатную квартиру на двухкомнатную). В общем, и руководство местным отделением Союза театральных деятелей России было доверено Лаврову вовсе не случайно. (А потом - президентство в Международной конфедерации театральных союзов стран СНГ.) И уж абсолютно закономерно, когда не стало Георгия Александровича, возглавить осиротевший БДТ коллеги попросили именно Лаврова. И эту труднейшую из всех своих миссий Кирилл Юрьевич осуществлял тоже очень достойно. А на сцене оставался всё таким же великолепным Артистом. Для подтверждения этих слов достаточно вспомнить и пушкинского Пимена, и Маттиаса Клаузена из пьесы Гауптмана «Перед заходом солнца», и прощальную его роль – старого оперного певца Реджинальда Педжета из пьесы Рональда Харвуда «Квартет», которую Лавров исполнил с иронией и щемящей тоской…

Ко всем (после «полтинника») его юбилеям я сочинял веселые «капустники», в которых были и озорные стишата, и пародийные куплеты, потому что юмор юбиляр обожал. Да и сам он в таком же жанре, под хорошие мелодии, поздравлял других – то, в связи с круглой датой, Товстоногова, то победивших в чемпионате страны игроков своего любимого «Зенита»… Несмотря на прожитые годы и тяжелые утраты, этот талантливый, обаятельный человек всегда держался молодцом: и мяч по полю (бессменный капитан футболистов из БДТ) гонял, и на теннисном корте класс показывал. И снова пополнял свою домашнюю библиотеку. И опять услаждал свой слух музыкой Грига, Рахманинова, Малера. А еще – классическим старым джазом, оркестром Джеймса Ласта, блюзами…

***

Потом скончалась Валентина Александровна. А следом и к Кириллу Юрьевичу подкралась проклятая болезнь, которой он сопротивлялся очень мужественно. Помня, каким Лавров был тогда, в 1959-м, и видя его теперь, источенного, почти невесомого, я испытывал ужас. Слава Богу, нашлась добрая женская душа, которая уходящего из жизни артиста поддержала… Некоторые бестактные представители моей профессии, «журналюги», то и дело публиковали фотоснимки: «Лавров со своей женой». С какой, черт возьми, ж е н о й?!

Рядом с женой Кирилл Юрьевич упокоился в апреле 2007-го на Богословском…

Лев СИДОРОВСКИЙ

Болычев П. Сиди и смотри c Петром Болычевым // Мурманский вестник. 2010. 11 сент.

Как часто в дни актерских юбилеев приходится слышать: мол, дорогой NN - актерище вселенского размера, но не довелось ему встретить роль «по росту», играл мелкотемье. Что ж, бывает. Но бывает и иначе - достанется человеку Гамлет, а ему по таланту в самый раз второй могильщик. А то и вовсе - череп бедного Йорика.

У выдающегося актера Кирилла Лаврова была другая судьба. Роли масштаба его таланта, успех, признание (Герой Соцтруда, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» трех степеней), уважение коллег и любовь публики. Везунчик? Не скажите.

Дед Кирилла Юрьевича был в Санкт-Петербурге директором гимназии, а после революции эмигрировал. Поэтому в 1934 году, с началом чисток в интеллигентской среде после убийства Кирова, родители Лаврова, известные в то время театральные актеры, от греха подальше переехали в Киев. А потом война. Кирилл в эвакуации работал токарем на заводе, выпускавшем боеприпасы. В 17 добровольцем ушел в армию. Пять лет служил авиатехником на Курильских островах.

После демобилизации ему отказали в поступлении в театральный - не было аттестата о среднем образовании. Приехал в Киев, устроился актером-стажером в театр русской драмы: профессию получал «без отрыва от производства». И много позже возвращение в родной Ленинград, БДТ, слава…

Кирилл Лавров был великолепен и на сцене, и на экране. Одна из лучших его киноработ - Иван Карамазов в выдающейся работе Ивана Пырьева «Братья Карамазовы» («Россия К», вторник - четверг, 23.50). Впрочем, в титрах «Братьев» указаны три режиссера: Иван Александрович скончался в середине съемок и работу заканчивали исполнители главных ролей - Михаил Ульянов и Кирилл Лавров.

Кирилл Юрьевич ушел из жизни в 2007-м. 15 сентября ему бы исполнилось 85. 

Безрукова Л. Его нам так не хватает // Российская газета. 2008. 5 мая

Год назад не стало Кирилла Лаврова

Он долго и тяжело болел, однако до самой кончины продолжал выходить на сцену любимого Большого драматического театра, оставался и художественным руководителем прославленной труппы. Сегодня о нем вспоминает дочь, актриса БДТ Мария Лаврова.

Российская газета: Каким был для вас этот год без отца, Мария Кирилловна?

Лаврова: Нелегким во всех смыслах. Несмотря на то, что у меня есть муж, дочь, брат, я чувствую себя сиротой. Не хватает папы. Он был для меня очень мощной опорой. Помогал не только словом, примером, а самим фактом своего присутствия на Земле. Спасала прошедший год работа. Актерский труд неблагодарный. И если ты не сильно востребован, то приходится прикладывать немало усилий к тому, чтобы нормально зарабатывать.

РГ: Вы в свое время говорили мне, что отец никогда не хлопотал за вас ни в театре, ни в кино.

Лаврова: Верно, и я не в обиде. Его отец, народный артист СССР Юрий Лавров, блиставший на сцене Киевского театра драмы, тоже никогда не хлопотал за сына.

РГ: Вы встречались с ним на сцене как партнеры?

Лаврова: У нас было три совместных спектакля. Это - "Последние", "Солнечная ночь" и "Перед заходом солнца". Я отношусь к тому поколению актеров, для которых важно взаимодействие актеров на сцене. Папа в этом смысле был очень удобным партнером. К сожалению, в последние годы преобладает некая обособленность. Каждый исполнитель существует в предлагаемых обстоятельствах сам по себе. Возможно, это связано с развитием антрепризы, когда актеры собираются лишь на короткое время. Может, просто время такое пришло - одиночек.

РГ: Как Кирилл Юрьевич ощущал себя в этом времени?

Лаврова: Многого не принимал. В частности, пренебрежения к своей профессии. Сам он относился к работе в театре как к служению. А сейчас у молодых актеров на первом месте кино, телесериалы. Театру все сложней "держать дисциплину", без которой он просто невозможен. Наша профессия всегда была в России больше, чем просто профессия. И совсем не деньги (зарплата, гонорары) главные в ней. По этой причине папа отказывался от участия в антрепризных спектаклях. Хотя предлагали часто. Он и в советское время не любил подобного, того, что называлось чесом. Шефские концерты - да, это святое, в них участвовал охотно. И потом театр отнимал у него все-таки очень много сил.

РГ: Кирилл Лавров выходил на сцену, даже будучи уже смертельно больным. Последний спектакль - "Квартет" - он сыграл, кажется, недели за три до своей кончины.

Лаврова: Мне тогда было так страшно... Боялась не того, что папа может умереть прямо на сцене, нет. Но все знали о его болезни, было понятно, к чему все идет, и оттого особенно трагично.

РГ: БДТ изменился за прошедший год?

Лаврова: Мы пока немножечко не понимаем, что произошло. Тем более еще одна неожиданная потеря случилась у нас недавно - ужасная Андрюшина смерть (Андрея Толубеева. - Авт.). Просто зеркальное повторение прошлой весны: по течению болезни, исходу. Столько всего навалилось, пребываем в некотором шоке. Надо, наверное, чтобы прошло какое-то время. Пока нет ощущения, что кончился один период, начался другой.

РГ: Кто готовится теперь к спектаклям в гримерке Кирилла Юрьевича?

Лаврова: Ее решили сделать мемориальной. Когда-то папа делил ее с Ефимом Копеляном. Когда того не стало, сидел один. Все там сейчас, как было при нем. Туда водят студентов.

РГ: Мемориальный кабинет Товстоногова, мемориальная гримерная Лаврова...

Лаврова: Да, скоро в музей превратимся. Это и счастье, и беда таких театров, как БДТ. Известно ведь: театр жив, пока живы его режиссер, его труппа единомышленников. Товстоногов ушел в 1989-м. Потом стали уходить его актеры.

РГ: Идя на встречу с вами, обратила внимание, что в афишах театра нет ни одного упоминания о Лаврове.

Лаврова: Я очень осторожно отношусь к внешним атрибутам памяти. Можно весь театр увесить венками, а память не сохранить.

Беседу вела  Людмила Безрукова

Должанский Р. Кирилл Лавров: Я никогда не был последним  // Власть. 2007. 7 мая. №17(721)

Санкт-Петербург простился с Кириллом Лавровым — народным артистом и председателем Союза театральных деятелей Советского Союза, художественным руководителем Большого драматического театра имени Товстоногова, почетным гражданином города и — последним из породы настоящих театральных вожаков. 

Последний раз Кирилл Юрьевич Лавров вышел на сцену в начале апреля в спектакле "Квартет", где играл живущего в доме престарелых старого актера, сопротивляющегося болезням, склерозу и унынию. А как общественного деятеля последний раз его видели в конце марта в Москве — он приехал проводить в последний путь своего друга Михаила Ульянова. 

Лавров пережил Ульянова всего на месяц. И в том, что два, как принято теперь говорить, знаковых и самых харизматичных русско-советских актера ушли из жизни почти одновременно, видится нечто большее, чем просто печальное совпадение. Значит, действительно произошла смена вех. 

В человеческой и актерской судьбе у Кирилла Лаврова и Михаила Ульянова было поразительно много общего. Они дружили. Они вместе (Ульянов — Митю, Лавров — Ивана) играли когда-то в знаменитом фильме Ивана Пырьева "Братья Карамазовы". Они были почти ровесниками (Лавров всего на два года старше), детьми переломных 20-х годов. Кирилл Лавров, правда, начинал свою актерскую карьеру не в Большом драматическом театре, но все равно можно сказать, что оба они всю жизнь — больше 50 лет каждый — были верны своим театральным домам. Ульянов — Театру имени Вахтангова, Лавров — БДТ сначала имени Горького, потом имени Товстоногова. 

В советские годы Кирилл Лавров был "лицензированным" исполнителем роли Ленина (кинофильм "Доверие", 1976). 

Оба они были облечены доверием, обласканы партийным руководством — словом, выбраны советской властью в качестве самых надежных представителей ненадежного актерского цеха. Оба избирались в бюро, комитеты и президиумы. Причем Кирилл Лавров пользовался благосклонностью властителей буквально до последнего дня: известно, что Михаил Ульянов в постсоветские годы уже был не очень-то вхож в самые высокие кабинеты, в то время как почетный гражданин Петербурга Лавров, как говорят, и в наши времена "равноудаленности" имел возможность при необходимости позвонить напрямую первому лицу государства. Два года назад, к 80-летию, он получил в подарок от президента Путина полуразрушенный Каменноостровский театр — не в личное пользование, разумеется, а в качестве филиала БДТ, но все равно случай для наших прагматичных времен беспрецедентный. Лавров сидел по правую руку от президента России на странном мероприятии под названием "конгресс интеллигенции стран СНГ" или что-то в этом роде. И одно его присутствие облагораживало сомнительную пиаровскую акцию. Он вообще умел удивительно тактично и спокойно облагораживать все, в чем по чьей-либо просьбе участвовал. А если не участвовал, значит, дело это облагораживанию не подлежало. 

В советские годы Михаил Ульянов и Кирилл Лавров были "лицензированными" исполнителями роли Ленина. Правда, Лавров сыграл вождя мирового пролетариата меньше раз, чем Ульянов. Оба были Героями Социалистического Труда и лауреатами Ленинской премии — высших званий, которых в СССР удостаивались лишь считанные актеры. При этом оба в середине 80-х не стали пугалами из прошлого — наоборот, были выбраны вожаками обновления: Ульянов возглавил Союз театральных деятелей России, а Лавров — Союз театральных деятелей СССР, впоследствии Международную конфедерацию театральных союзов. 

В "Горе от ума" Кириллу Лаврову досталась роль Молчалина, а не Чацкого. 

Наконец, оба в кризисные моменты были призваны в своих театрах на царство. И для каждого этот "момент" затянулся почти на двадцать лет. Причем последние лет десять оба актера тянули воз художественного руководства знаменитыми театрами через силу: сказывались усталость и недуги. "Послать бы все это к черту!" — даже в официальных интервью не стеснялся в выражениях Кирилл Лавров. Но поскольку чувство долга для таких людей всегда было важнее усталости, оба актера против собственной воли долг выполняли. Мечтали отправиться на покой, но так и ушли из жизни начальниками театров. 

Удивительно, но неожиданно совпали и одни из последних ролей двух крупнейших актеров. Оба сыграли булгаковского Понтия Пилата. Михаил Ульянов — в фильме Юрия Кары, Кирилл Лавров — в недавнем телесериале. 

Наконец, еще одно — и вероятно, самое важное,— что объединяет двух этих любимых народом актеров: они были безусловными нравственными авторитетами в театральной среде. У людей, приближенных к власти и любимых ею, искушений не меньше, а больше, чем у тех, кто не выделен, не облагодетельствован, не пожалован наградами. Кирилл Лавров от своего времени и от своей судьбы не бежал, но удивительным образом сумел не запачкаться, не наделать никому зла. Это касалось не только правил благонадежности советского режима, но и внутритеатральных нравов, которые на самом деле мало зависят от господствующей за стенами театра идеологии. 

Лавров иронично называл театр "бедламом", но сам никогда не увлекался мелочной закулисной жизнью. Шутил, что обо всех театральных интригах и сплетнях узнавал последним, и не нашлось никого, кто бы смог оспорить это признание. Конечно, хороший человек, как говорится, это не профессия, особенно в искусстве. Однако в случае Лаврова признанные всеми исключительные личные качества были естественным продолжением его актерского таланта. В театральном мире любят повторять слова Шекспира из "Гамлета": "Актер — это краткая летопись века". Лавров был своего рода летописцем (не случайно, что одной из последних его ролей стал Пимен в пушкинском "Борисе Годунове"), и эта летопись убеждала его современников, да и тех, кто значительно моложе, что вполне можно пропустить любое время через себя и не отравиться им. 

Последний раз Кирилл Лавров вышел на сцену Большого драматического театра в начале апреля, в спектакле Николая Пинигина "Квартет".

Ему очень повезло — ровно через год после того, как 30-летний Кирилл Лавров пришел работать в ленинградский БДТ, театр возглавил Георгий Товстоногов. Великий режиссер фактически и стал автором актерской биографии Лаврова. 

Поразительно, но факт: у Кирилла Лаврова, одного из самых бесспорных актеров своего времени, не было настоящего актерского образования. Хотя происходил он из актерской семьи: его отец тоже был народным артистом СССР, играл в Театре имени Леси Украинки в Киеве. А Кирилл окончил военную школу авиационных механиков, пять лет проработал техником аж на Курильских островах и потом не был принят в театральное училище из-за отсутствия аттестата зрелости. Так что большим актером его сделали двое: везение и Георгий Товстоногов. 

Своим присутствием Кирилл Лавров облагораживал любое мероприятие, в котором участвовал.

Уже потом ансамбль БДТ стали называть уникальной коллекцией талантов, но актеры Товстоногова не были приобретенными экспонатами — они были воспитанниками, которых режиссер вел от одной роли к другой. Лаврова, казалось бы, сама природа создала для изображения значительных, положительных героев вроде Башкирцева в фильме "Укрощение огня". Или хотя бы тех, кого зритель должен наверняка полюбить. Но Товстоногов внимательно следил за тем, чтобы банальные театральные амплуа не подчиняли себе личности его актеров. Поэтому Кирилл Лавров становился в лучших спектаклях БДТ "Горе от ума" и "Три сестры" не Чацким, а Молчалиным и не Тузенбахом, а Соленым. В лавровском рабочем парне Ниле из легендарного спектакля "Мещане" еще в середине 60-х можно было разглядеть злость пролетария, который насмешливо разрушит "старый мир" своих приемных родителей. А уж сколько наблюдений о природе чиновничьей власти осторожно вложил Кирилл Лавров в своего городничего из гоголевского "Ревизора", можно только гадать. 

Бывают актеры, которые залетают в свое время как бы случайно, воплощая какую-то вневременную и вненациональную человеческую страсть к игре как таковой. Они и на сцене, и в жизни — существа не от мира сего. Лавров был, безусловно, человек этого мира и этого времени. Такие, как он, выходя со сцены, теряются в толпе, сливаются с народом, лучшие черты которого именно они и воплощают в себе. Кирилл Юрьевич Лавров любил вспоминать, что был когда-то совершенно обычным мальчишкой. Как миллионы обычных людей, он был заядлым футбольным болельщиком и не пропускал ни одного матча любимого "Зенита". Он много курил и любил "простонародные" кепки. Когда на душе становилось тяжело, спасался тем же средством, что и большинство жителей его страны. Он бесконечно любил Ленинград-Петербург, а в конце жизни стал прихожанином той самой маленькой церкви, где был в детстве крещен. Со временем он стал не просто почетным жителем Петербурга — он стал неотъемлемой частью своего города. Можно сказать, частью его величественного, щемящего, драматического и гармоничного пейзажа. И вот теперь ленинградско-петербургский силуэт потерял одну из самых важных своих доминант.

Роман ДОЛЖАНСКИЙ

Демидова А. "С ним было очень легко" // Власть. 2007. 7 мая. №17(721)

Алла ДЕМИДОВА, актриса: 

Есть актеры, к которым, близко их не зная, нежно относишься. Ценишь их несуетность, порядочность, честное отношение к профессии. Их не так много, и они, к сожалению, уходят. Недавно мы проводили Михаила Ульянова, теперь — Кирилла Лаврова. С Кириллом Юрьевичем я в работе встречалась дважды: в фильмах "Стакан воды" и "Чайковский". Остались очень светлые воспоминания! Какое-то время его считали социальным героем, особенно после его блестящей работы в "Мещанах" Георгия Товстоногова. И сейчас можно видеть, что от этого Нила до последней киноработы — в "Мастере и Маргарите" — вся его жизнь была заполнена разнообразными ролями, в которых планка мастерства всегда была олимпийски высокой. Актерские работы остаются в памяти. Кирилл Лавров оставил после себя светлую память. 

Марк Захаров, режиссер, художественный руководитель театра "Ленком": 

Когда уходит такой гигант, такая личность, такая примета нашей культуры, становится как-то сиротливо и страшно: не вступает ли наша многострадальная страна в какую-то темную полосу? О том, каким великолепным артистом был Кирилл Юрьевич Лавров, все мы знаем очень хорошо. Я бы просто добавил, что он был, конечно, и выдающимся организатором — строителем театрального дела. Не знаю, может ли кто-то его в этом заменить. В свое время благодаря его усилиям распавшийся СТД СССР был преобразован в Международную конфедерацию театральных союзов. Кирилл Юрьевич помог сохранить культурное пространство бывшего СССР. Я помню, как мы с ним ездили в Киргизию, другие южные наши республики, которые живут и хотят жить в русском театре. Никому другому не удавалось сделать столько для сохранения единого культурного русского пространства, как это удалось Кириллу Лаврову. Я очень скорблю о потере товарища, выдающегося артиста и организатора театрального дела России. Спасибо ему. 

Темур Чхеидзе, главный режиссер БДТ имени Товстоногова: 

Одно из тех качеств, которые меня одновременно и удивляли, и восхищали в Кирилле Юрьевиче,— его отношение к людям. С ним было очень легко. Он был из тех, кто всегда готов внимательно слушать, вникать в то, что ты говоришь. Он очень легко выходил на дружеский контакт, а вместе с тем никогда ни собеседник, ни лучший друг — никто не мог перейти некую грань. Панибратские отношения с ним были невозможны! Оставалась доступность, и вместе с тем ты всегда ощущал, что он на одну ступеньку выше,— это потрясающе. Для меня он олицетворение настоящего русского аристократа, даже не интеллигента, но именно аристократа. С ним было очень приятно и очень легко. Иначе, наверное, на протяжении 15 лет мы просто не были бы вместе. Я счастлив, что судьба в свое время свела меня с ним.

Ткач Т. Кирилл Лавров: Разве я могу сказать, что стал мудрее, чем был в 20 лет? // Власть. 2007. 7 мая. №17(721)

Последние высказывания Кирилла Лаврова о своей профессии записала завлит БДТ Татьяна ТКАЧ.

Среди моих жизненных целей никогда не стояло задачи сделать административную карьеру, и я никогда не думал о театральном руководстве, в мыслях даже этого не было. Мне нравилась моя профессия, я с удовольствием играл на сцене. Но так уж случилось, что почти всю сознательную жизнь меня втягивали в какие-то общественные дела. То я был председателем ленинградского ВТО (после Юрия Владимировича Толубеева), то в 1986 году, когда создали Союз театральных деятелей СССР, избрали председателем. 

И все же, если вспоминать, даже в детстве я никогда не был последним. Для меня всегда были важны четкость позиции, определенность отношения к основным вопросам, точность оценки. Хотя, естественно, за годы работы накопились какие-то приоритеты, которым я стараюсь следовать. Сейчас это немодно, и, наверное, для нынешнего времени я достаточно устарел, и мои взгляды кажутся консервативными. Конечно же, помимо белого и черного цветов существует целая гамма полутонов — так всегда было, есть и будет. 

И все же борьба совести и обстоятельств, в которые попадаешь, свойственна всем векам — и нашему времени тоже. Всегда стоит проблема выбора, проблема приоритета ценностей. И голос совести не заглушить — в каждом из нас в какой-то степени присутствует Пилат. И я очень рад, что мне на старости лет режиссер Владимир Бортко предложил в "Мастере и Маргарите" играть Понтия Пилата. Мне кажется, Мастер не случайно пишет роман о Пилате: в нем тоже присутствует это "понтийство". 

Чрезвычайно важно не врать самому себе, ведь в глубине души ты себя знаешь. Хотя в жизни бывают неприятные открытия. В театре я часто сталкиваюсь и с лицемерием, и с неоправданно повышенным самолюбованием, и с не всегда адекватным отношением к коллегам, партнерам — много есть человеческих слабостей, которым свойственно окружать профессию и влиять на человека. Нет, я не жалостлив, терпеть не могу эти проявления натуры человека, но отношусь к ним как к данности — горбатого могила исправит. 

В моей жизни было немало моментов, когда судьба счастливо вела меня без всяких усилий с моей стороны. Счастье необыкновенно мимолетно. Не я один это говорю, ничего оригинального в этом нет. Не могу сказать: ах, я был счастлив месяц. А вот мгновения какого-то дикого счастья, удачи бывают. Но это очень быстро проходит. Стараюсь не падать в обморок ни при неудачах, ни при серьезных жизненных проблемах и не слишком радоваться тому хорошему, что со мной приключилось. 

Нет, мудрость, по-моему, не накапливается: она или есть, или же ее нет. Какая мудрость? Накапливаются усталость, некое умение вести себя в определенные моменты жизни, появляется, быть может, умение распознать другого. Но разве я могу сказать, что стал мудрее, чем был в 20 лет? Ничего подобного! Ну, может быть, немного искушеннее. Если раньше я мог быть совершенным идиотом, радуясь какому-то пустяку, то сейчас многое вызывает лишь кислую усмешку. Наверное, иногда я мудрее поступал, когда был еще совсем молодым.

Потомственный актер без актерского образования. Театральная династия Лавровых.

В товстоноговском кабинете Большого драматического театра висит на стене эскиз, сделанный Александром Николаевичем Бенуа к спектаклю "Грелка", с изображением старика, которого 17-летним юношей играл отец Кирилла Юрьевича Лаврова Юрий Сергеевич Лавров. Он и был зачинателем театральной династии Лавровых. И сегодня уже очевидно, что Кирилл Юрьевич Лавров во многом повторил путь своего отца. 

Кирилл Лавров с матерью — актрисой и чтицей Ольгой Гудим-Левкович 

Народный артист СССР Юрий Сергеевич Лавров, обретший признание и славу, успешно снимавшийся в кино и ставивший спектакли, специального актерского образования, как и сын, не имел. Но слыл человеком не только талантливым, но умным и много знающим. Он был родом из разночинцев. Отец его, сын стряпчего, по окончании гимназии в городе Егорьевске Рязанской области отправился на учебу в столичный университет на филологический факультет и занимался потом языками. Руководил гимназией Императорского человеколюбивого общества, помогавшего детям-сиротам. В семье Лавровых театр любили. Мать Юрия Лаврова Елизавета Акимовна, далекая родственница Собинова, хорошо пела и даже прошла конкурс в хор Мариинского театра. Но глава семьи воспротивился этому, и она, подчинившись его воле, осталась при доме. 

Пути супругов все же разошлись. Революцию дед Кирилла Лаврова Сергей Ларов не принял, эмигрировал. Бабушка Кирилла Лаврова, жена Сергея Лаврова Елизавета Акимовна, эмигрировать решительно отказалась, не представляя жизни без России. А его будущий отец, оказавшись единственным мужчиной в семье, бросил гимназию, чтобы кормить мать и двух сестер. Работал в булочной, делал гробы. Узнав же о наборе сотрудников в недавно организованный Большой драматический театр, пошел туда наниматься. Театр располагался тогда в помещении филармонии. Лаврова приняли, и поначалу он бегал с алебардами по сцене. В театре его любовно звали Лаврушкой. Ему покровительствовал Максимов, он познакомился с Блоком, Монаховым, Юрьевым. 

Само время, напористое, стремительное, располагало к смелым начинаниям. С такими же, как он, задиристо-талантливыми людьми Юрий Лавров открыл Молодой театр в доме графини Паниной неподалеку от Лиговского проспекта. Потом он уехал в Москву и работал у Мейерхольда в ТИМе. В первый же год он сыграл там несколько ролей, заменив ушедшего тогда из театра красавца Владимира Яхонтова. 

Задатки лидера у Юрия Лаврова проявились уже тогда. На гастролях ТИМа в Киеве в отсутствие Мейерхольда, уехавшего на курорт в Европу, Юрий Лавров стал зачинщиком беспорядков в труппе, недовольной задержкой зарплаты. Руководство приняло соответствующие меры, и вскоре Юрий Лавров вынужден был возвратиться в родной город. И тут же он берется за новое дело. Вместе с Николаем Павловичем Акимовым, с которым был дружен, организует Ленинградский мюзик-холл. 

А жизнь подкидывает новые сюжеты. Юрий Лавров увлекся кино. На съемках фильма "Волочаевские дни" стал ассистентом у братьев Васильевых и сам сыграл небольшую роль. Затем его судьбу вновь меняет встреча с Константином Павловичем Хохловым. С этим известным режиссером Юрий Лавров едет в 1939 году в Киев, куда тот его пригласил работать в Театр имени Леси Украинки. В Киеве Юрий Лавров с блеском играл Рощина в спектакле "Хождение по мукам". 

Юрий Сергеевич Лавров стал любимейшим актером Хохлова, долгие годы возглавлявшего Театр имени Леси Украинки. Всегда уделяя большое внимание внешнему рисунку роли, Юрий Лавров имел вкус к острой характерности: любил гримироваться, ценил выразительность деталей. Он стал любимцем публики, гордостью Киевского театра русской драмы. На спектакли с его участием театралы ходили по много раз. В спектакле по пьесе Мдивани "Новые времена" выходил на подмостки вместе с сыном: Юрий Сергеевич Лавров играл председателя колхоза, Кирилл Лавров — его сына. 

Поначалу Юрий Сергеевич был категорически против театральных устремлений сына. Но в 1950 году авиатехник Кирилл Лавров приехал на зимние каникулы к отцу в Киев, втайне от него пошел к Хохлову и был принят в Театр имени Леси Украинки. Лавров-старший тогда сказал: "Ну что ж, твое дело, тебе решать свою судьбу, я тебя предупреждал". 

Юрия Лаврова в театре побаивались: уж слишком был острым на язык, всегда говорил что думает. Но предупреждал коллег о том, что, отметив 60-летний юбилей, сразу уйдет на пенсию. Слово сдержал и на другой день после празднования круглой даты написал заявление об уходе, не откликнувшись на призывы остаться. Потом его все же уговорили вернуться, и некоторое время он возглавлял театр как художественный руководитель. 

Личная жизнь Юрия Сергеевича Лаврова оказалась весьма бурной. Женат он был неоднократно. Отцом стал в 20 лет, сына Кирилла ему родила юная супруга Ольга Гудим-Левкович. Они встретились в Молодом театре, где вместе участвовали в спектакле "Бесприданница": Юрий Лавров играл Карандышева, а Гудим-Левкович — Ларису. 

Ольга была из дворянской семьи, принадлежавшей роду Лыкошиных, сын Кирилл стал представителем 14-го поколения. Их имение Григорьевское находилось неподалеку от Вязьмы, в трех верстах от Хмелиты, родового поместья Грибоедова. Отец Ольги Ивановны служил офицером в Павловском полку, и Ольга родилась в его служебной квартире в Петербурге, на Миллионной улице. Герб рода Лыкошиных разыскал главный государственный герольдмейстер Георгий Вилинбахов к 80-летию Кирилла Лаврова. 

Ольга рано развелась с мужем; чтобы содержать семью, много работала, и воспитанием совсем еще маленького Киры занималась бабушка. Мать Ольги, бабушка Кирилла Лаврова, работала только в первые годы после революции — освоив профессию машинистки, одно время была секретаршей у Куприна. (Их дом находился рядом с церковью Иоанна Богослова — там молодожены тайком повенчались, а потом украдкой крестили первенца, сына Киру.) Семья жила в огромной коммунальной квартире из шести комнат. В кладовке хранились бутафорские принадлежности — они-то и служили игрушками для мальчика. Ольга Гудим-Левкович в театре больше не служила: занималась литературно-чтецкой деятельностью, много выступала на радио, играла в бригадах. 

Когда началась война, ее назначили заведующей интернатом эвакуированных детей из актерской среды. Покидая Ленинград, Ольга Ивановна смогла взять с собой сына Кирилла и трехлетнюю дочь Наташу, позднее к ним присоединилась и ее мать. Так все оказались в Кировской области, в поселке Сорвижи на берегу Вятки и прожили там год. Кирилл пошел работать грузчиком на заготовительный пункт зерна, затем в инкубатор — стал разъезжать в санях по деревням и заключать договоры на поставку яиц. Заработок оказался сомнительным: экспедитора-подростка гнали, травили собаками. Спустя год, переехав с семьей в Новосибирск, Ольга Ивановна устроилась чтицей в филармонию. А сына Кирилла, до войны всерьез увлекавшегося спортом (играл в ленинградском "Спартаке", имел первый разряд по гимнастике и всю жизнь оставался страстным футбольным болельщиком) и мечтавшего о море, приняли на завод N323 Наркомата боеприпасов сначала учеником, потом токарем. 

Как многие его сверстники, Кирилл стремился на фронт добровольцем. Но его отправили учиться в Астраханское авиационное военное училище, которое вскоре эвакуировали в Усть-Каменогорск. При училище имелась команда музыкантов, выступавшая на танцах в городском саду и подрабатывающая на похоронах. Приехав проведать сына, готовящегося пополнить ряды защитников родины, Ольга Ивановна увидела его в траурной процессии: Кирилл печально вышагивал по улице и мерно бил в барабан. Встретившись взглядами, мать и сын не могли удержаться от хохота. Впоследствии сыну все же удалось изменить ироничное отношение матери к своей творческой одаренности. Но эта история — история актера Кирилла Лаврова — всем известна.

Чхеидзе Т. С ним можно было говорить обо всем // Петербургский театральный журнал. 2007. №48

С ним можно было говорить обо всем. Нет темы, на которую я бы не мог с ним общаться. 

С ним всегда можно было быть предельно открытым, потому что с первого же момента становилось понятно: он - могила. 

Многие годы не было дня, чтобы мы не общались. У него был редкий дар — слушать, и слушать в этот момент только тебя, никуда не торопясь. Когда он слушал - останавливалось время, он располагал к спокойной беседе. И вот странность: чем меньше было у нас времени (предположим, пять минут!), тем спокойнее были эти беседы. Помню несколько случаев: я ему что-то говорю… долгая пауза, молчит. «Кирилл Юрьевич, вы принципиально не отвечаете» — «Нет, я думаю». Мог после этого предложить попить кофе, говорить на другие темы, а потом, через час-полтора, вдруг сказать: «Я думаю, это может быть вот так». Он ни к чему не относился формально, ни к чему! Не только прочитывал текст бумаги, которую подписывал, но пытался вычитать контекст, который стоит за этой бумагой, и последствия ее подписания… Но если не хотел подписывать - ничто не могло сдвинуть его: «Не подпишу!» Во что верил- верил, но никому не навязывал свою веру, был в этом смысле предельно демократичен. Его отношения с людьми, считавшими по-другому, не портились. 

Счастье, что он был руководителем, но не в этом дело. Хороших руководителей мало, но сколько-то есть, а он был не руководителем и не патроном, он был в театре отцом. 

В 1989 году мы с ним встретились как депутаты Верховного Совета последнего созыва. Не потому, что лезли в политику, а потому, что у каждого творческого союза (и СТД в том числе) было по десять мест и нас выдвинул театральный народ… Как раз в это время не стало Георгия Александровича. Лавров обратился к Горбачеву и попросил отпустить его с сессии на похороны… А через месяц или полтора он пригласил меня поставить в БДТ спектакль, помня, что Товстоногов дважды звал и предлагал мне «Коварство и любовь»…

Когда после смерти Товстоногова Лаврова единогласно выбрали худруком, первое, что он сказал мне: «Темур, я тут временно…». 18 лет! Были удачи, неудачи, кризисные дни, все было, но - никаких потрясений, землетрясений, войн, интриг, конфликтов. И это все - Лавров! Очень часто, когда дело доходило до него, конфликт снимался, потому что перед ним тушевались.

Он все брал на себя. Этому невозможно научиться - умению Лаврова находить с людьми общий язык, умению Лаврова быть магнитом. Сколько раз по разным поводам я говорил: «Кирилл Юрьевич, может быть, не поедете» — «Темур, я обещал».

Как только он стал худруком, он стал существенно меньше играть. Когда возникал момент распределения, и я говорил ему: «Кирилл Юрьевич, это вы и только вы», — он отвечал: «Подумай, если в труппе есть еще кто-то — должен играть он, а не я». Хотя как настоящий артист он, конечно, хотел играть. И нет ничего странного, что до последнего он стоял на сцене. Это факт.

Выделяю жирным шрифтом: с ним было очень легко репетировать. Оооочень! Он шел на любое предложение, как мальчишка! Лавров был из той породы артистов, которые сперва пробуют, а потом обсуждают, он должен был организмом почувствовать, а уже потом анализировать. Его нужно было задеть действенным словом — и дальше он пробовал и делал эпизод богаче, чем я предполагал. Так что дружба дружбой, но мне было с ним очень комфортно работать. Это и скрепляло дружбу. Когда он репетировал, рядом с ним невозможно было нервничать, от Лаврова шла уверенность, хотя сам он искал до последнего и не был уверен, что найденное — хорошо. Но, ища, был уверен, что вместе мы найдем — и внушал тебе эту уверенность. А после премьеры говорил: «Слушай, по-моему, я здесь хуже всех…»

Он был верным другом, но никогда никто в театре не допускал с ним панибратства, даже те, кто называл его на "ты" и Кира.

А каким он был деликатным партнером и для мужчин и для женщин! Дело даже не в обаянии, равно неотразимо действовавшем на мужчин и женщин. И не в потрясающей улыбке, из-за которой его обожали. Эта улыбка вызывала доверие, а не совращала, она раскрепощала, от нее становилось светло. Я, мужчина, вам говорю: его утренняя улыбка давала полдня хорошего настроения!

Единственная тема, которая напрягала наши отношения, — это когда я задерживался в Тбилиси. И когда в очередной раз что-то натянулось между Россией и Грузией, и я задержался, сказал, что не приеду еще дней десять, — он просто прилетел в Тбилиси.

До этого как раз были дни Петербурга в Грузии, играли спектакль БДТ «Арт». С ними он не полетел, но, заподозрив, что я хочу остаться в Грузии, сообщил, что прилетает. Зачем прилетает, мне не сказал, просто прилетел. Встретив в аэропорту наших артистов, спросил: «Ребята, как вас принимали» Гена Богачев честно сказал: «Кирилл Юрьевич, нас принимали — как Гагарина». А Валера Дегтярь потянул меня за рукав и говорит: «Нас принимали, как Белку и Стрелку, а Гагарин только что прилетел!»

Лавров сказал, что хочет несколько дней побыть в Грузии, и мы поехали в Боржомское ущелье. Там потрясающая красота, санаторий на той территории, где был дворец Романовых. Осень, туман… Приехав, мы спустились в город пообедать, вошли в ресторанчик, в котором не было ни души, заказали что-то… Официант молча принял заказ. Через тридцать минут ресторан был полон! Все столы были заняты, но было подозрительно тихо (это же Грузия!). Именно там Лавров сказал мне, что прилетел потому, что не был уверен в моем возвращении. Мы пообедали, встали — и тут встал весь ресторан! И началось! Лаврова ничем не удивишь, но ведь это провинция, дождь, напряженная ситуация (он недаром спрашивал ребят, как их принимали). А к нему обращались, его приветствовали незнакомые люди, собравшиеся за 30 минут! Лавров здесь! Гагарин прилетел!

Мы пробыли в Боржоми три дня, гуляли в тумане и обсуждали пьесу «Копенгаген»…

Какие совершенно разные спектакли ему нравились! Как он искал молодых! В нем не было не только самодурства, он потрясающе умел доверять: «Вы знаете что-то такое, чего мы не знаем, — говорил он о режиссерах. — Я вижу, что есть, а ты видишь то, что может быть». Пару раз мы показывали макет, который ему не нравился. И вот выходит спектакль. И первое, что он говорит: «Помнишь, мне не нравился макет? Прости великодушно, я не понял тогда, в чем его суть. А сейчас прошу прощения».

Про свою болезнь он понимал все, лично мне все рассказал еще полгода назад. Это был не диагноз, а приговор, но разве он помрачнел, бросил дела? Нет. За два дня до смерти был в театре и сколько успел сделать! Просил музей узнать что-то о Горьком, уточнить ему какие-то материалы, даты… «Кирилл Юрьевич, ну зачем вам Горький?!»

Только самое последнее время звонил иногда: «Темур, сегодня я не приеду в театр». Но в течение дня то он звонил мне, то я ему, он был абсолютно в курсе. Кроме последних двух дней, когда его трубка в реанимации не отвечала.

Однажды, несколько лет назад, после очередного «Бориса Годунова», он попросил меня поменять ему одну мизансцену: «Я минут пятнадцать сижу на переднем плане, пока ребята играют. Или поменяй, или я оттуда уйду». — «Вам тяжело там сидеть» — «Нет, не тяжело. Но я гляжу на этот планшет и думаю: „ Боже мой, меня же отсюда будут хоронить…"».

Конечно, у него было потрясающее чувство юмора, и, конечно, мы уходили от грустных тем: «Вам планшет не нравится? Давайте поменяем планшет, только летом!»

Не боюсь признаться: у нас была настоящая мужская дружба. Много лет. Кирилл Юрьевич был одним из нескольких очень близких мне людей, старших друзей — мужчин, сыгравших огромную роль в моей жизни: отец, отчим Котэ Махарадзе, мой учитель Михаил Иванович Туманишвили и вот - Лавров. Теперь нет уже никого из них, Кирилл Юрьевич был последним…

После «Коварства и любви», я сказал ему: «Кирилл Юрьевич, даю вам слово: пока вы являетесь руководителем этого театра, я вас не брошу». Так и случилось. Но еще я сказал ему: «Давайте уйдем вместе». И вот тут у меня чувство, что я его предаю…

Дорогой мой человек…

Темур Чхеидзе

Дмитриевская М. Памяти Кирилла Лаврова // Петербургский театральный журнал. 2007. №48

Несколько лет назад, в жару, новостные ленты уже передали: «На гастролях в Киеве умер Кирилл Лавров». Два часа слез, ужаса и звонков в Киев (я - сестре Кирилла Юрьевича Наталье Александровне Латышевой, та - киевской подруге Кире Питоевой…). Обнаружив ошибку, все радостно поверили в приметы и решили, что теперь Кирилл Юрьевич будет жить долго и счастливо. 

Он и жил долго и счастливо. И счастливы были те, кто оказывался с ним рядом. 

В дни его 80-летия, Андрей Толубеев предлагал ввести в искусстве единицу порядочности - 1 лавр. Думаю, эта валюта так и останется мерой, «золотым запасом»… 

Кирилл Юрьевич был прекрасный актер, но главное - великий человек. Лучше я не знаю. Да и много ли надо, чтобы узнать? Может быть, нужен только один случай, «рассказ о простой вещи». 

Мой отец, крупный, признанный ученый, в последние годы своей жизни не раз говорил мне, что хотел бы пожать Лаврову руку. Как раз в то время я помогала в работе над спектаклем «Перед заходом солнца», была довольно близко к К. Ю. и говорила ему о папином желании, но то репетиции, то суматошная премьера, когда неловко тащить папу в сутолоку гримерки и напрягать К. Ю. Зачем торопиться? Ведь будет второй спектакль, третий, пятый… Какие проблемы? Да никаких. Все - завтра. Только время шло, и папа умер. 

И когда в Географическом обществе шла панихида, вошел… Лавров. То есть он не спрашивал меня, где и что будет, не обещал приехать, а я не просила. Придя, он не говорил речей о незнакомом человеке, слушал других. Он просто пришел. Рукопожатие состоялось. 

Нынче, когда все приватизируют свое и не свое, Кирилл Юрьевич получил от Президента личный подарок: В. В. Путин подарил ему на 80-летие театральное здание на Каменном острове — владейте! А он, смеясь («Ну, что я буду с этим делать? Я в этом ничего не понимаю…»), подарил его Большому драматическому. Надеюсь, когда этот театр откроют, он будет носить имя Лаврова, а полтора месяца назад, казалось, спасенный, Кирилл Юрьевич показывал нам с Резо Габриадзе проект реконструкции и обсуждал, где приладить кафе и какой репертуар играть. К тому времени он уже вышел из больницы, страшная зима миновала, это казалось чудом. Мы сидели в ресторане, обедали, поднимали тосты. «Удивительно, как вся Россия не спилась, выпивая всю зиму за ваше здоровье!» — говорила я, а он улыбался своей лучезарной улыбкой, хотя я говорила чистую правду: всесоюзная любовь к нему безгранична, надежда на него была всегда и у всех. 

А рядом сияла прошедшая с ним все больницы и уверенная в том, что «все теперь будет хорошо», Настя. 

Людям художественным Господь дарует особую сюжетность жизни. Мало кого отпевают в той же церкви, где крестили. К. Ю. отпевали в «церкви его детства». В его реальной жизни воплотился сыгранный до этого гауптмановский сюжет о любви старого человека и молодой девушки. Когда репетировали, семидесятипятилетний Кирилл Юрьевич страшно робел играть любовь: «Я старый…». Кто бы знал, что через пару лет овдовевшему Лаврову судьба пошлет Настю, молодую костюмершу БДТ. Они поселились вместе в служебной квартире, К. Ю. помолодел, стал бодр, улыбчив, сыграл свою последнюю роль в спектакле «Квартет», снимался, ходил на футбол, ездил, помогал сотням людей. Боже мой, сколько бумаг — от телефонной станции до Правительства — он подписывал не для себя! И каждую прочитывал. Если Лавров кому-то помогал с больницей, то не просто звонил главврачу (а лавровский голос открывал все двери и сердца). Стоило войти в больницу — уже гардеробщик гордо сообщал тебе: «Звонил Лавров, мы с ним говорили, проходите…»

Всем нам весной казалось: чудо произошло. К.Ю. ходил в театр, работал, отмечал 95-летие Ефима Копеляна, сыграл два раза «Квартет», собирался третий и даже на гастроли в любимый Киев…

На похоронах Олег Валерианович Басилашвили говорил мне: «Почему он не берег себя в последнее время? Вот едем мы в Кириши на спектакль, играем, но зачем еще сидеть два часа после спектакля за столом? Надо было идти отдыхать!» 

А я думаю — он хотел жить так, как жил всегда. Обедать в театральном буфете вместе со всеми, не думая об инфекциях, смотреть спектакли в полном зале, встречаться с Грибоедовским театром, ездить туда, куда просят, поздравлять женщин театра с 8марта (последний раз я видела его во дворе театра именно тогда) — хотел ЖИТЬ! Ни минуты он не был стариком и инвалидом. 

Наша редакция может гордиться: Кирилл Юрьевич всегда помогал журналу (последняя подписанная им бумага продлила нам на восемь лет аренду, а еще одна вступит в действие, уже когда его нет…). 

Он первым перешагнул порог редакции, когда стало известно о смерти Володина. Просто пришел, мы выпили рюмку и договорились, что хоронить будем из БДТ. Он стал председателем оргкомитета Володинского фестиваля. Но особенно много мы общались, когда я участвовала в сочинении двух спектаклей БДТ — «Аркадии» и «Перед заходом солнца», где он сыграл свою последнюю крупную роль. 

Собственно, все началось жарким летом 1999-го. Я пришла к Кириллу Юрьевичу с диктофоном, но - усталый, растерянный, замученный театром, он отказался от запланированного интервью. «Убери диктофон, мне нечего сказать тебе…» Мы просто сидели, тихонько разговаривая о планах БДТ. Что дальше? «Кирилл Юрьевич, вспомните, как на поминках Дины Морисовны Шварц (легендарного завлита БДТ.- М. Д.) мы сидели с вами и Гришей Козловым, и Гриша вспомнил ее идею - поставить с вами «Перед заходом солнца»!" Глаз Лаврова оживился: «Ты можешь найти Гришу прямо сейчас» И уже через час найденный по телефону Козлов сидел в том же кабинете. Работа началась. Она продолжалась целый сезон. 

Встречаясь почти ежедневно на репетициях, я чувствовала только одно - я люблю этого человека. И дальше всегда было только одно это чувство. Он умел внушить его миллионам - что уж одна я! 

Иногда (счастье!) он просил помочь. Однажды, в период репетиций, я застала его в кабинете абсолютно бледного и растерянного. В руках - газета, где его, как и Ульянова, обвиняли в непорядочности и нарушении этики: мол, в составе комиссии они участвовали в присуждении Госпремии спектаклям своих театров - БДТ и Вахтанговского. Кирилл Юрьевич не знал, что делать, у него был лишь один порыв: бросить репетиции, поехать в Москву и дать по физиономии автору публикации, на заседании не присутствовавшему. Всю жизнь, он выяснял отношения прямо, а тут был ошарашен, растерян, тем более что свою фамилию он заранее снял из списка номинантов!

В Москву мы его не пустили, на носу была премьера, я, помню, написала автору статьи открытое письмо, чтобы хоть как-то защитить человека, в чести и достоинстве которого не усомнился никто и никогда. Это было поразительно: перед фактом подлости он — сильный, влиятельный - был абсолютно беззащитен! Потом слышала от коллег, что, будучи в Москве, Лавров все-таки нашел того критика и уже направился к нему, но… не захотел марать руки. О чем и сообщил «адресату» лично. 

Он был, чуть ли не единственным из артистов, в ком человеческое не было побеждено актерским. Как-то мы говорили на эту тему, и К. Ю. сказал: 

— Актерская профессия невольно накладывает отпечаток. Человек, который всю жизнь прикидывается на сцене, не может отказаться от этого и в жизни. Всё же замешано на "я", на моей душе, на моей голове, на внутренностях. Поэтому и обостренное чувство самолюбия. Ну, как перенести, что у меня селезенка не такая, как у всех, что она некрасивая?! Селезенка моя им не нравится?!! Но она же моя. Я буду драться за нее, я буду биться за свою селезенку! Конечно, я тоже заражен болезнью актерства, 60 лет пребывания в этом вертепе не могли не оказать своего влияния. Но поскольку вся моя молодость прошла в другом, не связанном с театром обществе, я во многом лишен этого. Понимаешь, я был и есть в театре белая ворона. Может быть, поэтому они так единогласно и проголосовали за меня, выбирая художественным руководителем. Я всегда последним узнаю все театральные сплетни, не участвую ни в каких коалициях. Кроме того, когда я попал в Киев, там, благодаря Хохлову, была атмосфера подлинного служения искусству (не боюсь громких слов)! А в таком преломлении эта профессия не кажется уж такой немужской, такой инфантильной, тогда это становится крупной задачей, а ты - серьезной личностью, на которую рассчитывают. Вероятно, это была моя первая школа, которая очень помогла мне в жизни. 

Он человек был в полном смысле слова. Умел молчать. Умел хранить тайну. Умел дать по морде. Умел презирать. Умел вмешаться и отстоять. Он умел дружить, но был человеком неколебимых принципов. Помню несколько случаев. Расскажу один. Мы праздновали то ли пятый, то ли десятый спектакль «Перед заходом солнца» в «Красном уголке» театра, и очень уважаемый, но изрядно подвыпивший пожилой артист, забыв, что я прошла со спектаклем «от звонка до звонка», во всеуслышание спросил: «Кира, это почему у нас за кулисами во время спектакля критик?!» Лавров встал: «Выйдем». Они вышли в коридор. Дальше Кирилл Юрьевич вернулся уже один, сел и сказал так твердо, как умел именно он: «Пока я жив, ты будешь ходить в театр со служебного входа»,- и тогда же, в 2000 году, мне выписали пропуск на несколько лет. До декабря 2006. Как будто сосчитал…

Много лет он мечтал передать БДТ в режиссерские руки, считал актерское руководство временной бедой и, предвидя встречу с Товстоноговым «там», хотел одного: доложить главному режиссеру своей жизни, что вахту сдал, сохранив режиссерскую природу БДТ, что уберег труппу от безвластия актерских коллегий, внутренних междоусобиц. Он искал, советовался, рассчитывал то на одного режиссера, то на другого, переживал драматические разочарования, а СМИ бесконечно обвиняли его в нежелании освободить кресло. «Я никогда не получал столько грязи, как с тех пор, что решил передать театр. Ведь мог и не решать, не объявлять. За что они поливают меня» - оскорблено, спрашивал Лавров, читая жестокие строки о своем властолюбии. 

Его встреча с Товстонговым будет легкой: он успел передать театр Темуру Чхеидзе, но и сам нес вахту до последнего дня. 

29 апреля Кирилл Юрьевич Лавров должен был играть спектакль «Квартет».

Но в этот день он был на сцене БДТ один: 29 апреля великий город прощался со своим великим гражданином.

Я никогда не видела столько цветов и столько людей. 

Всю ночь в церковь Иоанна Богослова на Некрасова, 31 шли люди. Никакой кафедральной роскоши — подворье, напоминающее приходскую церковь: звякающие ведра с охапками цветов, тихие молитвы. Всю ночь двор с горящими свечами жил прекрасной одухотворенной жизнью. Никаких чинов и никакой сутолоки, хотя за ночь через храм прошли тысячи. Всю ночь, сменяя друг друга, люди читали Псалтырь над гробом: Маша Лаврова, какая-то женщина в старом берете, мужчина в кожаной куртке… 

Больше суток к нему шел Ленинград. Именно Ленинград. Я видела забытые и прекрасные лица. Это были те, кто в 1960-е жег ночами костры в надежде купить утром билет в БДТ, кто ловил лишний билет на всех ближайших углах (может быть, мы стояли скем - то на одном и том же перекрестке…). Шли люди с роскошными розами, с одним цветком или вовсе без цветов (не на что купить, а проститься хотели), шли старые и молодые, родители и дети. Те, кто пришел на панихиду в театр, отстояли (как когда-то в кассу) много часов, чтобы положить цветы на авансцену или просто перекрестить воздух над гробом. 

Думаю, 29 апреля через Леушинское подворье, а потом через сцену БДТ прошли лучшие люди нашего города числом более 10 000. Я бы хотела, чтобы в их лица вгляделись Президент и Губернатор, тем более что явка на похороны Лаврова была несравнима с явкой на выборы. Но, увы, ни Президент, ни Губернатор не почтили память великого человека присутствием, на панихиде выступали вторые и третьи лица. Это было особенно оскорбительно, поскольку сам Кирилл Юрьевич свято относился к долгу памяти и никогда не высылал вместо себя секретарей. Ехал сам. Провожал. Прощался. Помнил. 

Накануне 80-летия я спрашивала его: 

— Кирилл Юрьевич, с годами мы все больше теряем людей, но с кем-то из ушедших мы все равно продолжаем разговаривать, кому-то внутренне подотчетны. Кроме Господа Бога, есть еще кто-то, с кем продолжаете общаться вы? 

— Было несколько встреч, оказавших на меня большое влияние. Прежде всего, это Константин Павлович Хохлов в Киеве и его помощники Николай Алексеевич Соколов и Владимир Александрович Неле - Влад. И весь театр им. Леси Украинки был сильным впечатлением. А потом, конечно, Товстоногов, который стал для меня и по сей день остается и учителем, и хозяином моих дум, и умным собеседником. Ну, а помимо театра. Это и Константин Михайлович Симонов, которого я узнал в последний отрезок его жизни, когда он очень изменился, о многом жалел, во многом раскаивался. Он был очень мудрый человек, у нас сложились очень близкие отношения, я часто вспоминаю его. Это и Юрий Павлович Герман. Я познакомился с ним, когда снимался в картинах по его сценариям «Верьте мне, люди» и «Антонина» по роману «Наши знакомые». Встречи наши были не так часты, но он многому меня учил, а я ведь пришел, отслужив восемь лет в армии, и впитывал все как губка. Потом совсем недолго была история с человеком, который произвел на меня значительное впечатление. Это Виктор Петрович Астафьев. Мы виделись совсем не так часто, но много переписывались, он был человек удивительной мудрости, своеобразия и принципиальности. Прошел всю войну солдатом-телефонистом, раненый - перераненый и физически и духовно, обозленный, опаленный… Когда он умер, я маялся, но из-за дел не мог полететь в Красноярск на похороны. И вечером жена говорит: «Что ты маешься, беги сейчас на вокзал, садись в поезд, лети в Красноярск!» И я надел шапку и помчался, как был, на вокзал, приехал в Москву, поехал в Домодедово — и оказался рейс. Судьба. Успел. И очень рад, что был там и простился. 

Когда умер Михаил Александрович Ульянов, Лавров нашел силы поехать на похороны. Два «брата Карамазовых», два великих актера, два гражданина, настоящие мужчины, взявшие на себя обузу руководства театрами, которым были верны всю свою жизнь (Лавров прослужил в БДТ с 1955 по 2007-й), они часто шутили — кто уйдет первым. Ушли с разницей в месяц. 4 мая 40 дней Ульянову, 5 июня — 40 дней Лаврову. 

И — всё. Некому противостоять тому «торгово-промышленному» направлению в нашем театре, к которому так брезгливо относился Кирилл Юрьевич, горестно понимая, что не может это побороть, может только презирать. «Мы отстояли Дом ветеранов!» — звонила я ему в больницу. «Дай Бог, если так, но не радуйся раньше времени, у меня другая информация», — говорил он.

В последний раз мы созванивались, чтобы записать его текст «Памяти Ульянова». Каким -то мистическим образом из редакционных папок тут же выпала, казалось бы, потерянная фотография «братьев» и месяц лежала на столе, дожидаясь своего часа… Час настал. 

Цветы тех, кто не попал в театр 29 апреля, хотя прощание продлили почти на полтора часа, лежат на подоконниках БДТ, у фотографий Кирилла Юрьевича. Почему - то в глазах стоит один венок из сотни: «Любимому от Насти». 

Долгие аплодисменты огромной толпы на набережной Фонтанки - овации артисту, навсегда покидающему свой дом… Милиционеры, отдающие честь на протяжении всего пути следования траурного кортежа на Богословское кладбище… Мы ехали через весь город - и при виде процессии прохожие останавливались: Петербург знал, кого провожают. Когда первый автобус из десяти приехал на кладбище, оно все уже было заполнено народом, вокруг открытой могилы стояла толпа. Дорожка, усыпанная цветами… Краткий молебен… почетный караул, орудийные залпы… гимн. И все это — про него: Лавров был человеком дворянского происхождения, интеллигентского воспитания, православного вероисповедания, советской биографии. 

Когда гроб опускали в могилу, на полсекунды выглянуло солнце, упав на крышку гроба. Это не образ, фиксирую для истории факт.

В стране, где никто не является гарантом, он был гарантом чести и порядочности. Пока он жил, не умирала надежда на то, что подлость может быть остановлена.

P. S. Так случилось, что последняя его маленькая премьера состоится накануне сороковин. В марте в Петербург приехал Резо Габриадзе, и в студии БДТ записывали фонограмму его нового кукольного спектакля. Послесловие, эпилог, лирическая ремарка уходящей эпохи звучит там голосом Кирилла Юрьевича… Премьера состоится 22 мая в Москве. Но главным для Лаврова был БДТ. И он успел распорядиться, чтобы в начале июня габриадзевский «Локомотив» привезли в его родной театр. Думал, что увидит историю о любви двух паровозов.

А теперь мы еще раз услышим его голос. Другого такого нет и не будет… В гудках уходящей эпохи.

Марина Дмитриевская

Григорьев М. По жизни он был победителем // Спорт. 2007. 29 апр. № 427

Сегодня наш город проводит в последний путь Кирилла Юрьевича Лаврова – великого актера, выдающегося театрального деятеля, человека, любившего Петербург, любившего жизнь. Среди его ипостасей – болельщик «Зенита» и спортсмен-любитель, в первую очередь – футболист. 

В детстве и юности Лавров, как все подростки тех лет, гонял мяч во дворах и на пустырях. Перед войной его приняли в юношескую команду ленинградского «Спартака», и кто знает, может быть, он стал бы не актером, а футболистом? Но судьба распорядилась иначе – война, эвакуация из блокадного города в Сибирь, служба в авиации на Курильских островах, затем демобилизация и многолетняя служба Мельпомене.

В своем творчестве Лавров не обошел спортивную тему – в картине ленинградского режиссера Виктора Садовского «Ход белой королевы», снятого по роману Льва Кассиля, он сыграл тренера по лыжным гонкам. Впрочем, все его герои были людьми крепкими, энергичными, а в ролях сотрудников милиции (в фильмах «Из жизни начальника уголовного розыска», «Кольцо Шарлотты») Лавров демонстрировал хорошую спортивную подготовку и владение приемами самбо. Рассказывают, что на съемках он бегал быстрее многих молодых.

Именно Лавров читал закадровый текст в документальном фильме «Золото “Зенита”», и выбор был не случаен – все в городе прекрасно знали, что он – не просто страстный болельщик, но и настоящий друг футболистов и тренеров «Зенита». Вот что говорил Кирилл Юрьевич о Юрии Андреевиче Морозове: «Мы знакомы уже лет сорок, с тех пор, когда он еще играл в футбол. Он необычайно предан этому городу, и его главным правилом было создание футбольной команды «Зенит» из своих собственных выпускников. Это была городская команда из настоящих мальчишек, воспитанников питерской футбольной школы, и он это делал всегда на практике, в результате эти мальчишки завоевали звание чемпионов страны в 1984 году».

В одном из интервью Лавров так ответил на вопрос о хобби: «Чем увлекаюсь неизменно – футболом. Есть ли общее между футболом и театром? Ничего. Футбол – это прекрасно, а театр – это очень трудно». 

Мнения

Георгий Штиль, актер Большого драматического театра, народный артист России:

Мы выступали в Удельной перед «золотым» матчем «Зенита»

– Мы много лет вместе играли за футбольную команду БДТ. Лавров – центрального нападающего, а я – крайнего. Он под номером 9, а я больше любил «десятку». Каждый год, как я помню, играли с командой газеты «Вечерка», которую возглавлял спортивный обозреватель Валентин Семенов, наш большой друг. Весело играли, с полной отдачей. И на гастролях всегда стрались хоть один матч сыграть, хотя бы с командой рабочих сцены того театра, где выступали. 

Ходили мы с ним частенько вместе на стадион на матчи «Зенита». Мы в те годы много общались с футболистами – они бывали у нас в театре, мы делали шефские спектакли, проводили у них на базе концерты. В 1984-м как раз перед «золотым» матчем я и Кирилл выступали перед игроками на базе «Зенита». Кроме футбола, он любил теннис. Это я его пристрастил к этой игре, хотя сам только в 40 лет взял в руки ракетку.

Лавров был замечательный человек. Мы все его уважали. Он после смерти Георгия Александровича Товстоногова принял театр и сохранил его. Для нас всех его уход – огромный удар.

Леонид Неведомский, актер Большого драматического театра, народный артист России:

Это был истинный лидер нашей команды

– Кирилл Юрьевич всегда был лидером во всем. Без него команда БДТ будет уже совсем другой. У Лаврова был настоящий дух победителя. В нашей команде он был и капитаном, и играющим тренером. Хорошим тренером – он всегда проявлял терпение, никогда нас не ругал, радовался каждому голу. Этим казалось бы несерьезным играм – против газеты «Вечерка», против команд ГАИ, УВД, «Метро­строя» – он отдавал все силы. Даже когда начал сказываться возраст и играть стало трудновато, он не давал себе поблажек – ведь у нас на груди было написано БДТ! 

Трудно было найти более преданного болельщика «Зенита», чем он. Он старался ни одного матча любимой команды не пропускать. Наш театр всегда дружил с футболистами, и не только с «Зенитом». Помню, как на наши спектакли в полном составе приходили киевские динамовцы вместе с Валерием Лобановским. А «Зенит» очень тепло поздравил Кирилла Юрьевича в день его 80-летия – приехали игроки вместе с комментатором Геннадием Орловым. Это было замечательно. 

Его уход – это такая огромная потеря, что я не знаю, как мы ее переживем.

Станислав Завидонов, игрок «Зенита» и олимпийской сборной СССР 1950-1960-х:

Лавров отлично разбирался в игре

– Кирилл Юрьевич всей душой болел за «Зенит», если мог, то всегда приходил на матчи. Мы много раз вместе смотрели матчи, говорили о футболе. В нем Лавров разбирался прекрасно, я бы сказал, профессионально – он все правильно анализировал, давал точные оценки игрокам. Так получилось, что и последний раз мы виделись на «Петровском», на игре «Зенит» – «Динамо». 

С Лавровым мы были знакомы еще с 1960-х. Тогда мы были молодыми, часто ходили в театр, он выступил у нас на базе, так и завязалась дружба «Зенита» и БДТ. С ним близко дружили Юрий Андреевич Морозов и Анатолий Николаевич Васильев. С ними вместе я бывал у Кирилла Юрьевича в гостях. Наше поколение «Зенита» было близко с ним – по возрасту, по взглядам на жизнь. 

Весть о кончине Кирилла Юрьевчиа стала для меня сильным ударом. Мы потеряли замечательного человека. Время неумолимо, и людей нашего поколения остается все меньше. 

Михаил Григорьев