Александр Урес

Надо уметь посмеяться над собой, тогда к тебе будут относиться серьезно... 

Невское время

5 февраля 2004 

 

- Сергей Васильевич, вы относитесь к разряду актеров чрезвычайно жадных до работы. Это можно даже назвать всеядностью. Помимо БДТ, где вы служите уже много лет, начиная с золотой товстоноговской поры, вы еще участвуете во всяких театральных экспериментах, даже не всегда громких и престижных, снимаетесь в кино и на телевидении, не брезгуете и рекламой... В какой из этих областей получаете наибольшее удовлетворение?

- Любой артист на моем месте, если бы ему предложили что-нибудь приличное или даже не очень приличное, но связанное с нашей профессией, схватился бы, думаю, не хуже меня. Артисты хотят играть. Чаще у них это не выходит не по их вине. Просто потому, что нет предложений или все места заняты. В театре хочется играть намного больше. Причем не только мне. Даже Андрей Толубеев, который совсем не обделен в БДТ ролями, стремится играть как можно больше.

А вне театра основной мой и моих товарищей заработок - это всяческое проведение концертов, презентаций, дней рождений богатеньких и не очень богатых, а просто хороших людей по их просьбам. А театр по денежным знакам где-то на пятом месте.

- А эти проведения вечеров, конкурсов и дней рождений не тяготят разве?

- Иногда тяготят. Но тогда придумываешь какой-нибудь ход, чтоб самому было интересно и напоминало актерскую профессию. Но больше-то всего хочется играть роли, нормальные пьесы. И приходится иногда за роль бороться.

- Что это значит - бороться? Интриговать?

- Нет. Но если считаешь, что мог бы сыграть эту роль, а ее отдали другому - борись. Правда, это я сейчас с такой уверенностью об этом говорю. А в начале работы в БДТ был совсем наивным артистом. Меня тогда ввели в спектакль "Волки и овцы", играл эпизодическую роль - старичка Павлина. И как-то на этом спектакле сидели мы за кулисами с Олегом Басилашвили. А в ту пору стало известно, что исполнитель одной из главных ролей - Мурзавецкого - Геннадий Богачев должен лечь в больницу и надолго, на месяц-полтора. И вот Басилашвили спрашивает: "А ты бы не хотел играть Мурзавецкого, пока Гена в больнице?" - "Как же не хотеть?.. Это же моя роль!" Пауза. "Ну, и что же ты не сходишь к Товстоногову и не попросишь?" - "Как это, он же знает, что я в театре есть? Если бы хотел, то, наверно, назначил бы..." - "А... - сказал Басилашвили. - Ну-ну..." Со временем я понял: о себе надо думать и бороться за себя. И ничего нет зазорного в том, чтоб подойти к режиссеру по-человечески, по-актерски и сказать: "Дайте, пожалуйста, попробовать. Мне кажется, что я смогу это сыграть..." Правда, по-настоящему бороться все-таки не умею. Слишком мягкий характер. Не случайно мне и на "Ленфильме", когда снимаюсь в современных картинах, говорят: "Пожестче, пожестче надо. Это и про внешность, и про то, что внутри у вашего героя. Ваше обаяние хорошо, но..." И я стараюсь бровки сдвигать, лоб лохматить.

А что касается удовлетворения, то - как это ни банально звучит и как писал Анатолий Эфрос - "репетиция - любовь моя". Репетиция даже интереснее, чем спектакль. Когда ты в контакте с режиссером, когда он разрешает тебе хулиганить, фантазировать... это просто песня.

В кино совсем все другое. Кино понять не могу. Особенно туго приходится в сериалах. Не говорю уже про артистов, никто из них не может удержать в голове содержание всех, скажем, 12 серий. Но когда исполнитель спрашивает у режиссера: "А скажите, что произошло по сценарию за те две серии, пока меня не было? Что изменилось, ведь не слова же играть?", то не каждый режиссер на такой вопрос может ответить. Некоторые обращаются к ассистентам, и те им рассказывают. Сериалы потому и сериалы, что денежно и быстро. А быстро, как известно, хорошо не бывает.

- А есть фильмы с вашим участием, которые бы нравились?

- Что-то не припомню. Чаще бывает, что смотришь фильм и думаешь: "Вот там бы сняться, даже в эпизоде..."

- А как поживает университетский театр, который открыл вам дорогу на сцену?

- Не только мне. Когда в 1969 году праздновали юбилей - 25 лет университетской Студии, подсчитали, что треть актеров Питера, тогда Ленинграда, прошли через университетский театр. Это была будь здоров какая школа и кузница кадров.

Сейчас этот театр переживает, конечно, трудные времена. Но там по сию пору трудится Вадим Голиков, замечательный режиссер. Он приглашает нас с Андреем Толубеевым, и мы, как мэтры, отправляемся туда на посвящение молодых, вновь пришедших студийцев. С другой стороны, у них, конечно, проблемы с помещением. Но есть результаты - их последний спектакль получил первое место на театральном фестивале в Екатеринбурге.

Но я больше связан с университетским Центром эстетического воспитания, который находится на 14-й линии. Ректор Людмила Вербицкая планирует сделать из этого центра факультет искусств. Как в любом настоящем университете на Западе. Пока до этого еще далеко, но там уже читаются лекции по теории искусств, идут практические занятия по технике речи, движению, танцу... Ставятся спектакли. Правда, там тоже не хватает помещений. А когда их хватало? Вот сейчас режиссер и педагог по движению Игорь Качаев поставил в центре спектакль под названием Crazy fantasy. Это - пластический фарс. Текста нет, только движение. Вещь неожиданная, молодая, лихая, с прекрасной музыкой. И Качаев пригласил меня в этот спектакль. И вот я в свои 50 с пузом прыгаю вместе с молодежью. Это к вопросу о всеядности и экспериментальных постановках. Вот в феврале состоится премьера этого спектакля на нашей экспериментальной Малой сцене БДТ.

- Не тяжело прыгать с пузом вместе с молодежью?

- Не просто. Но пузо не прячу. Наоборот, надо уметь посмеяться над собой, тогда к тебе будут относиться серьезно.

Индивидуальные особенности фигуры мне понадобятся сейчас и еще для одной роли. Кинорежиссер Сергей Снежкин пригласил меня на роль Хрущева. Но там работа только начинается. Хотя Хрущева, как и Ленина, я уже играл, и не раз. На заре перестройки режиссер Малкин снимал картину о создании комсомола. Тогда только-только открылись всякие запретные факты. Он снимал трехсерийное кино, я играл роль Ленина. Портретный грим создавал гример, который работал над гримом Ленина - Смоктуновского. "Ну, с вами, - сказал он, - не сложно. Только нос спрямить. А вот со Смоктуновским были проблемы..."

Был у меня и более ранний опыт. Правда, для внутреннего, так сказать, употребления. Приезжали финны и снимали здесь у нас учебный фильм "Русский язык для финнов". Знаете, такие жанровые сценки: в аэропорту, в театре, в магазине... "Дайте мне, пожалуйста, 100 грамм водки...." В этом же сериале был фильм, глупее которого никогда не видел. Какой-то молодой финн разыскивал свою любимую русскую девушку и по дороге встречал почему-то исторических персонажей: академика Павлова, Чайковского, Распутина, Горбачева, Ленина... И всех их играл я. Наш замечательный гример БДТ Тадеуш делал мне портретные гримы.

Господи, да кого только не приходилось играть! Еще в пору существования ленинградского телевидения я сыграл роли людей 19 национальностей. Был индусом, негром, французом, евреем, грузином...

- Ностальгии по тем временам, когда так много работали, не испытываете?

- Нет, ностальгии нет. Конечно, был молод, и театр, в силу идеологии и множества запретов оказывался в более выгодном положении, чем сейчас. Любой намек, любая фига в кармане вызывали восторг. Была борьба с властью, с цензурой, появлялся азарт запретного плода. В "Смерти Тарелкина" обком сделал более 100 поправок. Слово "родина" заменить на слово "держава", потому что родина не может быть плохой, а царская держава - может. А теперь говорите, что хотите, никто и ухом не поведет. Но теперь на первое место вышла художественность, творчество. А художественность добывать куда как труднее.

Ностальгия есть только по упущенным возможностям, но это вообще свойственно молодости...

Беседу вел Александр Урес