Клавдия Редер, Надежда Таршис

 Щелчок 

Авансцена 

№ 1 (12) 2024

 

«Холопы» в БДТ. Постановка Андрея Могучего

Пьеса Петра Гнедича не такая уж древняя, 1907 года. События в ней, правда, относятся к правлению Павла Первого. На сцене же — узнаваемая картина запустения: в давно оставленном хозяевами особняке гастарбайтеры ни шатко ни валко занимаются квазиремонтом. С профессиональной экзальтацией, не достигающей цели, экскурсовод ведёт китайских туристов по объекту, к которому они проявляют чисто коммерческий интерес…

Такова сценическая заставка действия. В антрактах этот мотив продолжится, да и всё действие примет на себя такое, сегодняшнее, обременение сюжета. История владетельной хозяйки сыграна Мариной Игнатовой с исключительной силой, но при этом не самодостаточна: арка в два с лишним века красноречива. Несгибаемая барыня в инвалидной коляске, окружённая раболепной и лукавой челядью, — не иллюстрация отечественной старины, почти экзотической. В финале и сам княжеский особняк трещит по всем швам, разваливается на глазах.

На то и театр. Пространство сцены буквально размыкает исторические рамки. Холопство челяди, уверенное самодурство барыни при всей сценической выразительности не замкнуто в сюжете, предстаёт, словно на юру, на историческом ветру.

Вельможный брат княжны (Василий Реутов), попавший в опалу, ропщет, и это вопль вечный, от древнерусского «Моления Даниила Заточника» до новейших времён: «Почему я — богатый независимый человек, вдруг в положении последнего холопа? Что такое? Я не знаю, чем закончится сегодняшний день, чем начнётся вчерашний. Спрашивается — из-за чего же я всю жизнь холопствовал, зачем я жил в этом дурацком городе, носил парики, когда я их вовсе не хотел носить…»

Но суть даже и не в этом.

В сюжете «Холопов» есть сильный мелодраматический мотив. В своё время великие актрисы — Ермолова в Москве, Савина в Петербурге — с огромным успехом играли княжну Екатерину Плавутину-Плавунцову. Барыня узнаёт правду о своей незаконнорожденной дочери в страшнейшую минуту, когда княжеская дочь-посудомойка измордована мажордомом почти до смерти. Узнаёт она свою дочь так, как умеет драматургия с античных времён. Это и вправду сыграно Мариной Игнатовой на уровне высоких театральных образцов: классическая трагедийная «сцена узнавания». Нет, здесь не мелодрама. Всё вокруг перестаёт существовать, такова сила актёрской концентрации в этом эпизоде.

В свою очередь, Юлия Марченко, недавно перешедшая в труппу БДТ из Александринского театра, играет новонайденную дочь всевластной княжны. У неё два эпизода, в начале и в конце спектакля, и это сильные акценты всей композиции. Острый, обжигающий драматизм, сцена буквально искрит с появлением этой героини. Холопка не просто строптива или своенравна.

Актриса точно доносит ноту личностного противостояния — достоинства попираемого, но не попранного. И тут всё дело в «щелчке», «перемене ума», о чём умел говорить древний трагический театр. Старую княжну настигает внутреннее осознание творящегося ужаса. Холопство в мире не убавится. С князя снимут опалу, ведь царствие Павла бесславно закончится. Дело совсем не в том. Вот и стены особняка треснули, обнажилось пространство сцены. (Художник Александр Шишкин здесь вновь выступает соратником режиссёра, предложив и масштабное, и динамичное визуальное решение, сопряжённое с острым осмыслением темы новейших «Холопов».)

Сегодняшнее, казалось бы, совсем иное время вбирает старое, наследует ему. Холопство, по-видимому, неистребимо. Но вот этот момент осознания ужаса и противостояние ему… Прекрасный московский критик Алёна Карась свою рецензию на премьеру петербургских «Холопов» закончила с вопросительной интонацией: «…Поверх звучащей в памяти меланхолической мелодии Перселла, вопреки гротескной и мрачной атмосфере спектакля, в нём работает какая-то таинственная формула, позволяющая к финалу обрести парадоксальное чувство надежды. Эту загадочную формулу Могучего мне открыть пока не удалось. Но она, безусловно, там есть». На наш взгляд, источник надежды, света во тьме — очевиден, хоть разгадка и не лежит на поверхности.

Думается, всё дело в этом «щелчке», «перемене ума», индивидуальном содрогании не только от общего, но и собственного холопства. Спектакль сложносочинённый, звучит, можно сказать, органно, в нём скрещиваются эпохи, здесь целая галерея артистично сыгранных и врезающихся в память персонажей, с отчётливо проявленной разной степенью внутренней свободы, независимо от социального статуса.

Стоит назвать этих актёров: Ируте Венгалите, Дмитрий Воробьёв, Валерий Дегтярь, Алексей Ингелевич, Дмитрий Каргин, Виктор Княжев, Алёна Кучкова, Семён Мендельсон, Анатолий Петров, и это далеко не все лица и голоса спектакля, благодаря которым он дышит историей и сегодняшней злобой дня.

Путь избавления от въевшегося векового «холопства» — индивидуален и сложен. Но он бесценен, он даёт надежду. Спектакль Андрея Могучего об этом.

Клавдия Редер, Надежда Таршис