Анна Самсоненко Приятная ритмичность блог "Петербургского театрального журнала" 29 октября 2020
«Несолнечный город». Р. Михайлов.
Большой драматический театр им. Г. А. Товстоногова.
Режиссер-постановщик Роман Михайлов
Большой драматический театр (а рука стирает написанное «как бы» по ошибке «Театр Андрея Могучего») сегодня отбирается и складывается по законам, в корне отличным от тех, которые прежде именовались «репертуарным театром». Могучий аккумулирует в своем пространстве и за близлежащими пределами все самое новое насущное и сегодняшнее претенциозное, к искусству и театру часто не относящееся прямо и непосредственно, — не стесняясь и не боясь этого сложного сплава. Портал «БДТ Digital» (казалось — пандемия, реализовалось и очутилось — новое слово о ресурсах, возможностях и языках большой системы «театр») — пример тому самый показательный. Как этот «арт-универсум» нового века функционирует и себя раскрывает, как это культурное пространство, сложившись и осознавшись, становится «театром Могучего» — вполне себе тема для кандидатской диссертации.
Одним из таких «новых насущных» для Могучего и его арт-универсума оказался математик Роман Михайлов и его писательские экзерсисы.
Первое театральное сотрудничество сложилось в Москве: добрая часть спектакля Могучего «Сказка про последнего ангела» в Театре Наций состояла из произведений Михайлова. В карантинную весну — второй опыт в «виртуальном» Петербурге: по опусу и в «режиссуре» Михайлова «БДТ Digital» реализовал сериал-радиоспектакль (жанровое и видовое определение за БДТ) «Антиравинагар». Третий и итоговый опыт — спектакль по сериалу-радиоспектаклю (тавтология уже авторская и намеренная) — «Несолнечный город».
Произведение математика Михайлова «Антиравинагар» — прямо про самую математику. Эта литература, пренебрегая законами и правилами лексики, грамматики и пунктуации, работает по законам и правилам ритма. Длинные предложения, просящиеся разбиться на два или три, а то и на четыре разных, сложные конструкции, переполненные деепричастными оборотами без подлежащего, которому надлежит это деепричастие осуществлять, — здесь можно ухватиться и зацепиться только за отдельные слова, иногда даже за буквы или звуки. Ими и дышать в тексте.
Как математик Михайлов знает и понимает не только про ритм, но и про знаковые системы: взгляните на его произведение «Красивая ночь всех людей» — 70 с лишним тетрадных страниц, на которых шариковой ручкой изображен лабиринт непонятных и нечитаемых знаков. Но в том и проблема — нам не дали ключа. Не предоставили доступ, чтобы считать-прочитать.
Произведение «Несолнечный город» на сцене БДТ вполне можно было бы уложить в одно предложение: дурман, темнота, музыка на предельных частотах. Актеры отбивают ритмы телом и словом — танцуют и кричат фразы из книги Михайлова. Мечутся и бегают по кругу. И снова кричат. Все это происходит час — ни больше, ни меньше. А в конце зрителю тоже разрешается попробовать «в ритм».
Попробовать можно, но ключи от кода нам снова не дали.
В действительности у зрителя для «Несолнечного города» все-таки имеется ключ — «Город солнца», утопия Томмазо Кампанеллы. Но он, как видно, ни при чем. Забываем.
Название «Антиравинагар» сам Михайлов аттестовал вполне осознанно-иронически: «Название, скажем прямо, не очень. Кого ни спрашивал, что оно означает, никто не понимал… Лучше было бы назвать это… да как угодно. <…> Я бы назвал это как-нибудь отвлеченно, типа… „Несолнечный город“».
Впрочем, можно было бы самим подумать, если бы к этому располагал спектакль: ключ, связанный с приставкой «анти» и приставкой «не». Оно и для театра даже хорошо бы: противоречие, жест отказа. Но это противоречие нужно знать и уметь делать. Знаки складываются в текст, для нас театральный, когда есть доступ и ключи к чтению этих знаков. Но нам снова отказали.
Да, Михайлов знает про коды. Но в театр идет все-таки не вместе со «своей» математикой, а вместо нее.
Вместо — и остается самовыражение. Наивно и по-дилетантски — в самом хорошем значении этих слов: искусство не боится быть таким.
Но чтобы «просто знаки» из разряда «самовыражение» перешли в коммуникацию, театру положенную, — снова нужен доступ к этим знакам.
Актеры в беспорядочной последовательности двигаются по кругу: может, это какой-то ритуал — но надо знать код для прочтения-вхождения.
Актеры в спортивных костюмах — но с ритуалом что-то не так: не вяжется.
В центре этого нечитаемого нами «ритуала» кружится, обнимается, целуется пара Дмитрий Каргин и Александра Магелатова — но любовь тоже нужно уметь «делать»: снова не вяжется.
Потом свет гаснет и музыка перестает играть.
Коммуникация не повернулась к зрителю и осталась в себе (а значит, перестала быть высказыванием в принципе), потому что зрителю не дали паролей для вхождения и не дали ответного слова.
Остается одно — ловить и любить за самовыражение. Про это очень хорошо написано в программке к спектаклю:
«Что бы ни происходило,
что бы ни произносилось,
мы радуемся этому мгновению.
Мы стоим здесь, у нас красные
лица, мы смотрим
на проступающие
внутри марева силуэты,
и нам хорошо. Нам хорошо
от самого существования,
от того, что мы касаемся мгновения.
А причины можно не искать,
они как неврастения, зажимают
и мешают находиться. Мы радуемся
и памяти, и ожиданию.
Что бы ни происходило,
что бы ни произносилось».
Актеры радуются, и радуется Роман Михайлов.
Сегодня искусство дилетантское. Оно радуется себе такому.
Федеральное государственное бюджетное учреждение культуры
«Российский государственный академический Большой драматический театр имени Г. А. Товстоногова» • Санкт-Петербург
Для улучшения работы сайта и его взаимодействия с пользователями мы используем файлы cookie. Продолжая работу с сайтом, Вы разрешаете использование cookie-файлов. Вы всегда можете отключить файлы cookie в настройках Вашего браузера.
