Э.-Э. Шмитт. «Загадочные вариации». БДТ им. Г. Тостоногова.
Режиссер Алексей Серов, художник Эмиль Капелюш
На сцене БДТ играют спектакль о любви. О любви к женщине, хотя сама героиня ни разу не появится перед зрителем. Лишь таинственный образ ее незримо присутствует в диалоге двух мужчин, когда-то любимых и до сих пор любящих. И это справедливо, ведь любовь — не заслуга того, кого мы любим, а наша способность любить…
Известный писатель Абель Знорко (Андрей Толубеев) опубликовал роман «Незавершенная любовь», в основу которого легла любовная переписка мужчины и женщины. То была реальная история: мужчина — сам Знорко, женщина — его возлюбленная Элен. Их роман был сознательно прерван, они пошли на физическую разлуку ради сохранения своей любви. Потом, долгих пятнадцать лет, Знорко получал от Элен письма, не ведая того, что Элен вышла замуж, а вскоре внезапно умерла. И вот уже десять лет как не она, а ее муж, учитель музыки Эрик Ларсен, сверяясь с черновиками писем Элен, продолжил переписку своей жены с писателем. Неизвестно, как долго длился бы этот обман, если бы однажды Абель Знорко не узнал, что неизлечимо болен. Решив перед смертью увидеть Элен в последний раз, он опубликовал переписку, надеясь тем самым спровоцировать приезд любимой женщины. Но вместо Элен к Абелю Знорко приехал, назвавшись журналистом, Эрик Ларсен (Валерий Дегтярь). Собственно пьеса и начинается с этого таинственного приезда, ее действие развивается в обратной перспективе: встреча-беседа двух незнакомых мужчин раскручивает историю к ее началу.
«Загадочные вариации» — спектакль крупных планов и точного профессионального партнерства. За дуэтом Андрея Толубеева и Валерия Дегтяря интересно следить — актеры как бы вдохновляются игрой друг друга. Оба достаточно известные и опытные, чтобы в строгом, решенном минимальными средствами спектакле, в отсутствие ярких зрелищных эффектов и собственно режиссуры, долго держать внимание зрителя, заставлять его вслушиваться-вдумываться в текст, следить за перипетиями диалога и действия.
Итак, «они сошлись» — муж и любовник — такие непохожие, способные так по-разному любить: сдержанность Ларсена против вспыльчивости Знорко, покорность одного против строптивости другого, ламинарный поток против турбулентного. Оба любили, но кто из них знал настоящую Элен?
Абель Знорко (вспоминая). В первый день, когда мы признались друг другу в любви, она протянула мне этот диск, «Загадочные вариации» Элгара, нежно улыбнулась и сказала: «Мы говорим друг другу слова любви, но кто мы? Кому ты говоришь: я люблю тебя?»
Эрик Ларсен (продолжая). «…И кому я говорю те же слова? Мы не знаем, кого мы любим. И никогда не узнаем. Дарю тебе эту музыку, чтобы ты об этом подумал».
Два героя, две истории, два типа отношений с любимой женщиной — вариации на тему, которую невозможно уловить.
VAR.1. ALLEGRO APPASSIONATO. АБЕЛЬ ЗНОРКО
Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан…
А. С. Пушкин
Он живет один на острове среди суровой северной природы, где бесконечная синева неба отражается в бездонной глубине моря. Абель Знорко, писатель, нобелевский лауреат. Человек, убежавший от обыденности, отказавшийся от любви.
На синем заднике сцены слева — небольшой экран с картинкой моря. На протяжении спектакля оно «живет», «дышит» — спокойно и величаво накатывают волны. Загадочное и изменчивое. Как любовь. А еще здесь звучат песни — фольклорные напевы северных народов — долгие, протяжные, таинственные звуки бескрайнего простора. Завораживающие и непостижимые. Как любовь.
Сначала из темноты сцены луч света выхватывает одинокую фигуру, сидящую возле недостроенной лодки. Перед нами человек, полностью закрытый, будто спеленутый рыболовным костюмом — не разглядеть ни головы, ни рук, ни ног. Но вот капюшон откинут, открывается лицо, тщательно зализанные назад волосы открывают широкий лоб, взгляд настороженный, проницательный. Абель Знорко Андрея Толубеева постепенно высвобождается из рыболовного костюма словно улитка из раковины. Первое впечатление от героя — интригующий, загадочный, полностью закрыт для общения: приехавшему под видом журналиста Эрику Ларсену стоит большого труда вызвать его на откровенность. Мизансценически актеры разведены по краям сцены. Два человека, разделенные каркасом лодки, — два полюса, два пространства, и каждый словно в коконе пустоты. Антипатичность Знорко—Толубеева очевидна: высокомерный, вздорный, самовлюбленный тип. Он будет все отрицать: и что не является прототипом книги, и что женщины, описанной в романе, никогда не существовало, и что все опубликованные письма сочинял сам. Пытаясь сохранить независимость своего одиночества, не пожелает ничего объяснять, будет выказывать полное безразличие, занимаясь своими делами — неторопливо снимать чехол с лодки, перекладывать весла. Стоит Ларсену проявить чуть больше настойчивости — вспылит, рассердится, гневным жестом швырнет газеты, дав понять псевдожурналисту, что разговор окончен. Но все бессмысленно, ибо отныне нарушено равновесие в границах самодостаточного «я». И сколько бы Знорко не палил из ружья вслед ненавистному Ларсену, прогоняя последнего, он снова и снова будет возвращать его назад, так как отныне стал уязвим. Ларсен нащупал его «больное место», понял про Абеля Знорко главное: «Мне кажется, что Вы страдаете, что Вы — несчастны».
Воспоминания о любимой женщине сближают. Ларсен для Знорко — единственный человек, с которым он может так разговаривать, постепенно и незаметно возвращая прошлое. Лодка превращается в исповедальню, пространство истины и внятности. Теперь герои рядом, почти бок о бок сидят ее на борту, либо забираются внутрь. Им еще многое придется выяснить, узнать друг про друга. Долгий путь взаимопознания только начинается.
У Джека Лондона есть рассказ под названием «Когда боги смеются». Его герои — мужчина и женщина — очень дорожили своей любовью и хотели как можно дольше ее удержать. Тогда, подобно Тристану и Изольде, разделившим свое ложе обнаженным мечом, они решили отказать себе в любовном удовлетворении. Но спящие боги проснулись и наказали глупцов — их желание умерло, наступило безразличие. Абель Знорко, возможно, и не думал играть с богами, но тоже не сумел выдержать испытание любовью. Подобная молнии страсть к Элен измучила и иссушила его, и он сознательно разрушил отношения, поставив себя вне любви, добровольно расставшись с любимой женщиной («Жизнь вдвоем создает невыносимое напряжение… это была уже не любовь, а рабство. Я так не мог. Наша связь перешла в другое измерение. Мы стали переписываться»). Насмешники-боги отомстили. Герой получал письма, не зная, что любимая женщина давно умерла, а сами письма написаны ее мужем. Десять долгих лет «возвышенной переписки» — десять долгих лет одиночества и обмана. Самообмана.
Андрей Толубеев, несомненно, играет про любовь. Роль Абеля Знорко, как и должно быть в «хорошо сделанной пьесе», мастерски придумана и выписана, соблазнительна для актера. Выражаясь театральным языком, ему есть что поиграть: бурная смена настроений, цепь «узнаваний», открытий, прозрений героя. В актерской природе Андрея Толубеева все для этого есть — жизненная сила, темперамент, энергетический поток, психологизм, безукоризненное чувство сценического ритма. Он виртуозно ведет роль через все эмоциональные взлеты и падения героя. Рисунок роли продуман до мелочей, образ идеально вылеплен, завершен, на протяжении спектакля открывается разными гранями характера. Впечатление такое, что актер существует в спектакле свободно, удобно, с удовольствием.
Вот он узнает, что Эрик Ларсен является мужем Элен: мгновенная оценка ситуации, волна отчаяния и горькой досады сменяется язвительным издевательством над «женихом». Требует доказательств, царственным жестом достает очки, долго тщательно протирает их, прежде чем взглянуть на свадебное фото. И все равно не верит. Тогда Ларсен протягивает брачное свидетельство. Снова длительная манипуляция с очками, ревнует, чувствует себя обманутым любовником, страстно и бурно переживает, распаляется, обзывает Элен «потаскухой». Но услышав, что Элен умерла, долго беззвучно плачет и ложится на дно лодки, свернувшись калачиком (поза эмбриона — стремление вернуться назад, в прошлое, где она была, начать все сначала, или — преамбула новой жизни, где ее уже не будет никогда и нужно учиться жить без нее). Но это еще не высшее потрясение для героя Андрея Толубеева. Когда он собирается поехать отвезти цветы на могилу любимой, его ожидает еще одно «узнавание»: Элен умерла давно, десять лет назад. «Значит, это Вы писали?» — актер произносит фразу вмиг охрипшим голосом — для него это эмоциональный шок, грандиозная катастрофа… А потом Абель Знорко, уязвленный до глубины души, будет зачитывать наиболее интимные моменты из его, не ее, писем; решительно возьмет ружье и наставит его на Ларсена: «Вам следует бежать…».
Последний, самый сложный путь души Знорко — от бессмысленного, не достигшего цели выстрела, к прощальной, обращенной к Ларсену, фразе: «Я напишу Вам…». Путь от потери — к обретению, от неприятия — к духовной близости, к невозможности существования вне любви.
VAR.2. ANDANTE AMOROSO. ЭРИК ЛАРСЕН
Он был любим… по крайней мере
Так думал он, и был счастлив
А. С. Пушкин
Он проникает на остров под видом провинциального журналиста, решившего взять интервью у известного писателя. Герой Валерия Дегтяря выбегает на сцену взволнованный и слегка испуганный — в него только что стреляли (так Абель Знорко встречает гостя). Впрочем, придуманная «легенда» довольно быстро разоблачена: в Ларсене нет ни свойственной писательской братии назойливости, ни журналистского напора, да и принесенный в потертом портфеле диктофон он умудряется «запустить» без батареек. И все же интервью состоится. Они долго будут приглядываться друг к другу, вызывать на откровенность, прощаться и снова начинать разговор сначала. Уходы и неизбежные возвращения Ларсена к Знорко — тоже цепь загадочных вариаций, движение по спирали, бесконечные повторы одних и тех же вопросов, напряженное ожидание искренних ответов. Они не отпускают друг друга («Вы не даете мне уйти» — «А Вы?»).
Роль Ларсена для Валерия Дегтяря, конечно же, менее выигрышная, чем роль Знорко, но не менее сложная. Сама задача сложнее. Здесь нет той амплитуды переживаний, смены эмоций и состояний от любви до ненависти, от искренности до самообмана и т. д. Для Ларсена все это — пройденный этап. Он уже пережил и счастье любви, и душевное смятение, болезнь и смерть любимой, и необходимость продолжить переписку с неизвестным «соперником». Вся драма пережита и схоронена внутри, она не выплескивается в поступок.
Дегтярь — актер тонкий, его драматический талант — по способу своего проявления — лиричен, в спектакле ему не чужда ирония, но ирония мягкая. Рисунок роли менее разнообразный, чем у Толубеева, но не менее яркий. За внешним спокойствием Дегтяря—Ларсена скрыто внутреннее волнение, глубокая нервная вибрация. Его герой тоже способен переживать сильные эмоции: в споре о том, кого же из двух Элен любила в действительности, спокойная интонация актера взмывает до крика. Ему есть что защищать, ведь любовь Ларсена и Элен была «реальна» («Влюбиться может каждый, а вот любить…). Чувства героя трепетны и глубоки, он любил как муж, любовью повседневной, спокойной, тихой и ясной, прошедшей через болезнь и смерть. Любовь к Элен — его крест, и он, как человек, растворивший в другом собственное «я», имеет право в конце пути сказать: «Я — Элен».
Ларсен обвиняет Знорко в том, что тот предал любимую сначала физически — отказавшись встречаться, потом духовно — опубликовав переписку (для Ларсена — интимную и святую). Но он прибывает на остров не как карающий судья. Все его признания происходят как бы помимо воли, в минуты смятения, кульминации охватившего чувства, почти на грани срыва, когда не удается сохранить душевное равновесие. Крик больной, измученной, израненной души — последний аргумент в цепи доказательств и утверждения своей любви. Он не выносит Знорко приговор, он, как врач, ставит диагноз: «Вы любите не любовь, а боль, которую она приносит. Вы любите не Элен, а тяжесть Вашего существования». Для Ларсена—Дегтяря в спектакле тоже происходит цепь «узнаваний», но иного рода — открытие Другого, и новое познание Элен через другого, и, конечно же, познание самого себя («В любви нечего открывать» — «Есть. Другого человека»). Он, как и Абель Знорко, заново проходит путь любви: от обиды, неприятия «соперника» до трогательной нежности к нему. Когда Знорко собирается поехать навестить могилу Элен, Ларсен превращается в заботливого друга — собирает чемодан, выбирает рубашку под цвет глаз Абеля, интимно интересуется, что лучше положить: плавки или трусы (повергая брутального Знорко в совершенное смущение). Милая, почти семейная, сцена вызывает усмешку понимания у проницательного зрителя. «Читатель ждет уж рифмы розы»… Но акцент, минуя сферу плотского, перемещается в сферу духовную. Дегтярь не играет внезапное открытие героем своей андрогинной природы, он выводит тему любви на другой, более высокий, философский уровень. Любовь как чистая субстанция, чувство, лишенное пола. Суть человеческого существования, головокружительная и неисчерпаемая тайна. Финальные, обращенные к Ларсену слова Знорко («Я напишу Вам…»), — одновременно и победа и поражение обоих. Оба обречены на вечную муку (счастье) любви.
В романе нобелевского лауреата отсутствовал финал, любовная переписка внезапно обрывалась. Кто знает, возможно, когда-нибудь она будет закончена?
Федеральное государственное бюджетное учреждение культуры
«Российский государственный академический Большой драматический театр имени Г. А. Товстоногова» • Санкт-Петербург
Для улучшения работы сайта и его взаимодействия с пользователями мы используем файлы cookie. Продолжая работу с сайтом, Вы разрешаете использование cookie-файлов. Вы всегда можете отключить файлы cookie в настройках Вашего браузера.
