«А?»
Многие зрители намеренно отказываются от просмотра современных постановок спектаклей по хорошо известным произведениям, знакомым еще со школьной скамьи. Напрасно, ведь в наше время можно увидеть не только привычные глазу и душе классические постановки, но и нечто более неординарное, открывающее новый опыт восприятия. Таким открытием для меня стал спектакль «Преступление и наказание», поставленный на сцене Большого драматического театра имени Г.А. Товстоногова. В чем же необычность данной постановки?
Спектакль «Преступление и наказание» — это режиссерское прочтение одноименного романа Ф.М. Достоевского японским режиссером Мотои Миура, который уже известен российскому зрителю своими постановками чеховских пьес. Спектакль является относительно новым - премьера состоялась 27 мая 2023 года, но уже за это время он успел собрать вокруг себя немало различных мнений, как со стороны критиков, так и со стороны простых зрителей. С российскими актерами Мотои Миура в данной постановке работал впервые, что и вызвало мой живой интерес. Как он увидел произведение русского классика? Удалось ли при разнице менталитетов актерам предать видение режиссера? Сохранятся ли смыслы великого произведения под рукой японского мастера? Поймет ли его российский зритель?
«А!»
Зайдя в зрительный зал, сразу чувствуешь атмосферу произведения Федора Михайловича. Стена дома. Желтая, вся в трещинах. Множество дверей попеременно освещаются таким же желтым светом, и к каждой из них идет лестница. И все они переплетены как судьбы героев романа. Вспоминаются бесконечные «лестницы-лестницы-лестницы»… Самые волнительные и важные решения Родиона Раскольникова всегда сопровождали мучительные лестницы и это отлично удалось прочитать в декорациях. Они говорят о многом. Например, в данном спектакле сценическое пространство не углубляется, а растет ввысь: актеры передвигаются, в основном, по уже упомянутым лестницам, выглядывая из окон и дверей. В этом мне видится попытка Мотои Миура передать тему падения и восхождения человеческого духа, которая является одной из центральных в творчестве Достоевского.
Начинается спектакль. Со сцены раздаются вскрики «А!», «О!» Звук усиливается, действия актеров цикличны. Зритель думает, что это займет лишь пару минут, но нет (весь спектакль будет выстроен на подобных приемах). И буквально сразу слышится непонимание в зале: рядом со мной прозвучала фраза: «Что происходит?» Потом второй раз, третий, пятый… Чувство тревоги, внутреннего напряжения и замешательства захватывает и проходит по всему телу на протяжении всего просмотра. Эти чувства настолько сильны, что кажется погружаешься в сознание и мучительное состояние самого Раскольникова.
Необычна и интересна игра актеров. И тут безусловно и четко видна рука зарубежного режиссера! Вместо привычного взаимодействия актеров друг с другом, зрители сталкиваются с их взглядами напрямую. Глаза актеров почти все время направлены в зрительный зал, передавая чувства, мысли и эмоции «от сердца к сердцу». Как будто вопросы задаются нам, зрителям.
Важное место в данном спектакле занимает и само сценическое действие. Помимо вышеупомянутых цикличных действий, стоит обратить внимание на руки актеров. Складывается ощущение, что на каждую роль есть определенное количество положений рук. Молитва, укор, разговор или помощь – все это можно было считать по положениям рук. Например, «пальцы-обвинения» в сторону Раскольникова. Все движения точны и доведены до автоматизма.
Так, отчетливо запомнился момент, когда все будто бы вышло из-под контроля. В центре внимания Родион Раскольников (Геннадий Блинов). Внутренний конфликт героя доходит до апогея, случается срыв и это зритель понимает по движению рук, которые резко перестали идти по знакомой траектории. Он пытается удержать их, вернуть на место, но все безуспешно. Вот и сломалась картинка точности. Я бы назвала руки и их положение в актерской игре одним из сильных приемов в постановке Мотои Миура.
Во время спектакля, помимо множества путающихся голосов, выделяется один единственный. Голос холодный, краткий, выделяющий ту или иную фразу, вселяющий ее в головы персонажей и зрителей. Трактовать и «видеть» его можно по-разному. Быть может, это голос самого Раскольникова, указывающий на его истинную сторону, сторону душевную. Быть может, это Порфирий Петрович (Сергей Стукалов), который незаметно, но проникает сначала в жизнь преступника, а затем и в его голову и душу, заставляя признать вину. А может это голос, кого-то более значимого в контексте произведения. Может, это сам Бог? Эти размышления вновь обращают зрителя к теме религиозной несмотря на то, что стереотипное представление о «русской вере» режиссеру чуждо. Но именно в этом один из главных посылов «Преступления и наказания».
Приближаясь к завершению спектакля заметными стали опустевшие зрительные места. Реакция зрителей была явно неоднозначная. Помнится смех, непонимание, вопрос «А так ли было в оригинале и не испортили ли ничего?» Как бы то не было, благодаря ушедшим зрителям я смогла переместится ближе к сцене и наблюдать развязку.
И вот каторга. Стены раскалываются и отходят назад. Перед зрителем нет ожидаемой жертвенной Сони Мармеладовой, нет скитаний главного героя, нет самих каторжников. Во тьме одиноко стоит Раскольников. Он один и не понятно, что для себя решил «преступник». Тем не менее, на этом моменте заканчиваются и страдания Родиона, и его сны.
«А…»
На мой взгляд, спектакль «Преступление и наказание» в постановке Мотои Миура на сцене БДТ им. Г.А. Товстоногова можно рассматривать с разных сторон, и со всех он покажется интересным. Удивит ли вас взгляд иностранца на русскую классику, а может быть вас заинтересует необычная режиссура, влияющая на зрителя незамедлительно? Несмотря на столь яркое отличие от «классического» театра, спектакль точно передает атмосферу и идею произведения. И зритель точно сможет открыть для себя что-то новое в знакомом романе. Главное, не уйти после первого акта, пересесть поближе и понять, что «говорят» руки.
