Крючкова Светлана Николаевна

Народная артистка России
Окончила Школу-Студию МХАТ СССР им. М. Горького в 1973 году.
В труппе театра с 1976 года.

Роли текущего репертуара:
Основная сцена БДТ:
Привидения (Генрик Ибсен Перевод и сценическая версия — Романа Мархолиа Режиссер — Роман Мархолиа) — Фру Элен Алвинг,
вдова капитана и камергера Алвинга
Жизнь впереди (По роману Эмиля Ажара. Режиссер-постановщик — Роман Мархолиа) — Мадам Роза
Игрок (Сцены из романа Ф. М. Достоевского Режиссер-постановщик — Роман Мархолиа) — Антонида Васильевна Тарасевичева (Бабуленька), крупье


Награды, премии, звания
Лауреат специальной премии фестиваля «Золотая маска» - «За выдающийся вклад в развитие театрального искусства - 2023», Лауреат Царскосельской художественной премии (2019). «За большой вклад в развитие и сохранение русской словесности» награждена медалью Пушкина (2009). Кавалер ордена Екатерины Великой 1-й степени «За выдающиеся заслуги перед Отечеством, способствующие величию и славе России» (2007). Награждена Национальной кинематографической премией «Ника» (1990, 2010), почетным знаком «За заслуги перед Санкт-Петербургом» (2010), памятной медалью к 150-летию А.П. Чехова за личный вклад в развитие драматического искусства (2010).
Награждена национальной актерской премией имени Андрея Миронова (2011).

Лауреат премии «Влиятельные женщины Петербурга», учрежденной изданием «Деловой Петербург» (2023 г.)

Роли репертуара прошлых лет
«Фантазии Фарятьева» А. Соколовой (Люба), «Король Генрих IV» У. Шекспира (Молва), «Дом на песке» Р. Ибрагимбекова (Сестра), «Молодая хозяйка Нискавуори» Х. Вуолийоки (Ловийса), «Тихий Дон» М. Шолохова (Аксинья), «Эмигрант из Брисбена» Ж. Шехаде (Лаура), «Жестокие игры» А. Арбузова (Маша), Кошки-мышки» И. Эркеня (Илуш), «Волки и овцы» А. Островского (Купавина), «Сад без земли» Л. Разумовского (Ольга), «На всякого мудреца довольно простоты» А. Островского (Мамаева), «На дне» М. Горького (Василиса), «Смерть Тарелкина» А. Колкера (Брандахлыстова), «Вишневый сад» А. Чехова (Раневская), «Мамаша Кураж и ее дети» Б. Брехта (Анна Фирлинг), «Васса Железнова» М. Горького (Васса Железнова).

Фильмография
«Происшествие» (1970), «Жили три холостяка» (1973), «Пошехонская старина» (1973), «Большая перемена» (1973), «Двое в пути» (1973), «Три дня в Москве» (1974), «Друзья мои» (1974), «Вот моя деревня» (1974), «Вылет задерживается» (1974), «Премия» (1974), «Происшествие» (1974), «Не может быть!» (1975), «Долгие версты войны» (1975), «Старший сын» (1976), «Женитьба» (1977), «Объяснение в любви» (1978), «Безымянная звезда» (1978), «Вторая весна» (1979), «Пани Мария» (1979), «Родня» (1981), «Товарищ Иннокентий» (1981), «Приключение Шерлока Холмса. Собака Баскервилей» (1981), «Гори, гори ясно...» (1983), «Если верить Лопотухину...» (1983), «Уникум» (1983), «Чучело» (1983), «Ольга и Константин» (1984), «Выйти замуж за капитана» (1985), «Змеелов» (1985), «Воительница» (1986), «Курьер» (1986), «Я тебя ненавижу» (1986), «Жизнь Клима Самгина» (1987), «Искусство жить в Одессе» (1989), «Князь Удача Андреевич» (1989), «Стрелец неприкаянный» (1989), «Оно» (1989), «СВ. Спальный вагон» (1989), «Светлая личность» (1989), «Это было у моря» (1989), «Первый этаж» (1990), «Убийца» (1990), «Царская охота» (1990), «Мой муж – инопланетянин» (1990), «Курица» (1991), «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Собака Баскервилей» (1991), «Виновата ли я...» (1992), «Глаза» (1992), «Семь сорок» (1992), «Тьма» (1992), «Убийца» (1993), «В Багдаде все спокойно» (1993), «Наводнение» (1993), «И вечно возвращаться...» (1993), «Исповедь незнакомцу» (1994), «Утомленные солнцем» (1994), «Театр Чехонте. Картинки из недавнего прошлого» (1996), «Грешная любовь» (1997), «Тоталитарный роман» (1999), «Воспоминание о Шерлоке Холмсе» (2000), «Старые клячи» (2000), «Серебряная свадьба» (2001), «Пятый ангел» (2003), «Бедный, бедный Павел» (2003), «Брежнев» (2005), «Одна тень на двоих» (2005), «Риэлтор» (2005), «Ёлка» (2006), «Ликвидация» (2007), «Луна в зените (Сон во сне)» (2007), «Сонька Золотая Ручка» (2007), «Юнкера» (2007), «Птица счастья» (2007), «Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на родину» (2008), «Литейный, 4» (2008), «Похороните меня за плинтусом» (2009), «Джек потрошитель» (2010), «Дотянуться до мамы» (2010), «Семейный дом» (2010), «Львы, орлы и куропатки» (2010), «Поклонница» (2012) , «Шерлок Холмс» (2013), «F 63.9 Болезнь любви» (2013), «Владимир Татосов. Полёт к вечности» (2014), «Одесский пароход» (2019), «Светлана Крючкова: Монолог в 4-х частях» (2020–...).
Пресса
Прямая речь. Кадры из жизни Светланы Крючковой от первого лица
(«Линия полета», 8 июня 2010)

Я родилась на юге, в городе Кишиневе. Мы жили в маленьком закрытом дворике в одноэтажном доме, где комнаты шли анфиладой. Наш двор был очень дружный и интернациональный: одна украинская семья, четыре русские, остальные - еврейские.
Дни рождения праздновались всем двором, очень часто гости собирались у нас за большим столом, мама брала гитару и пела (это в память о ней я научилась потом игре на семиструнной гитаре). Мама прекрасно танцевала, была на праздниках веселая, заводная. Когда-то ее приглашали петь в хор Пятницкого, но лапа не отпустил.
 
Время летит неумолимо, приближается мой юбилей. Замечательный повод для доверительного рассказа о себе и о тех, кто был рядом! К юбилею выйдет из печати уникальный подарочный альбом «Фотографии с комментариями». Это своеобразное подведение итогов и попытка осознания себя в минувшем и настоящем. Впервые будут опубликованы небольшие отрывки из моей автобиографической книги, которая сейчас потихоньку пишется. Помимо воспоминаний о совместной работе с Сергеем Юрским, Михаилом Козаковым, Олегом Басилашвили, Ниной Усатовой, Эльдаром Рязановым, Валентином Гафтом, Владимиром Машковым и многими другими артистами и режиссерами в альбоме можно увидеть редкие фотографии, начиная с моего детства до кадров из только что вышедших кинофильмов. Читателей «Линии полета» я приглашаю прямо сейчас перелистнуть некоторые страницы этого издания.

Часто по дороге на стадион мимо нашего дома шли огромные нарядные толпы людей. Там проходили концерты и встречи с известными киноартистами. Однажды приехали Вячеслав Тихонов и Нонна Мордюкова. Мы не попали тогда на стадион, но на следующий день кто-то из соседских ребят, запыхавшись, прибежал нам сообщить, что Мордюкова и Тихонов - в центральном универмаге. Сломя голову, мы помчались туда и, сгрудившись и не решаясь подойти, с благоговением наблюдали за своими кумирами. Тогда я даже не могла представить, что когда-нибудь Нонна Викторовна будет играть мою маму в «Родне», а я буду ее дочкой. А знаменитый и всеми любимый Вячеслав Васильевич Тихонов станет моим партнером в фильме «Утомленные солнцем».
 
«Тихий Дон». Еще одна неожиданность. Теперь уже безусловная красавица - Аксинья. Заканчивая работу в репетиционном зале, Товстоногов сказал: «Ну, все, завтра переходим на сцену». Я удивилась: «Георгий Александрович, мы же ни разу не репетировали финальную сцену Аксиньи с Григорием». В ответ услышала: «Ну что, вы мне не заплачете и не сыграете любовь?». В любовных сценах Товстоногов всегда доверял мне полностью.
 
«На всякого мудреца довольно простоты». Жанр спектакля Товстоногов определил так: психологический гротеск! Но во время репетиций именно этого спектакля Георгий Александр произнес фразу, которая стала для меня определяющей в последующей работе. Я: - Георгий Александрович, мне кажется, что в этой сцене… Товстоногов: - Что Вы мне рассказываете? Покажите!»

Воистину, «чтобы танцевать - надо танцевать"! Так часто встречающейся режиссерской "болтовни" на товстоноговских репетициях никогда не было. Зато был режиссерский показ, и какой! Так и осталась на память фотография с репетиции, где Георгий Александрович проясняет для меня монолог Мамаевой, и его жест совпадает со словами Мамаевой «Вот мысль!». Его поднятый вверх палец означал «Эврика!», речь шла не о буквальном повторе жеста, а о внутреннем всплеске.
После роли Клеопатры Львовны Мамаевой я была представлена Товстоноговым на звание Народной артистки России. 
 
На 17-м фестивале российского кино в г. Онфлере (Франция) в ноябре 2009 года С. Крючкова получила приз «За лучшую женскую роль» и приз «За лучший актерский дуэт» (С. Крючкова – А. Дробитько). С.Н. Крючкова - лауреат Национальной кинематографической премии «Ника- 2010года» за лучшую женскую роль.
 
Я с нетерпением ждала окончания съемок, чтобы освободиться от своей Нины Антоновны. Существовать с таким накалом чувств, держать внутри себя такого человека безумно тяжело. Я сама еле-еле выдержала мощь своей героини и не понимаю, как это выдержали мой муж и сын. Ведь, пока во мне жила эта бабушка, я была совершенно невыносима. 
Светлана Крючкова: «Нам только кажется, что мы можем научиться жить...»  
(Антонина Ростовская, «Вечерний Петербург», 24 сентября 2009) 
 
В наш век мало кто умеет читать стихи. Светлана Крючкова делает это мастерски, сочетая благородную простоту и глубокую выразительность: когда за внешним спокойствием скрывается страсть. Чаще всего она читает стихи трех величайших поэтов ушедшего столетия — Анны Ахматовой, Марины Цветаевой и не столь широко известной, но не менее талантливой Марии Петровых.
 
Чтобы сыграть Ахматову, нужно получить ее благословение
 
— В июне этого года на I Международном Киевском кинофестивале (председателем жюри там был выдающийся польский режиссер Кшиштоф Занусси. — Прим.авт.) за роль Анны Ахматовой в фильме «Луна в зените» (режиссер Дмитрий Томашпольский) вы были награждены призом «За лучшую женскую роль»… 
— Заметьте, не один приз на двоих, а и мне и Светлане Свирко дали. Кшиштоф Занусси, которого я глубоко почитаю и уважаю, сказал фразу, которая для меня очень важна: «Я не понимаю, как эта артистка играет! Я не видел Ахматову живую, но у меня полное впечатление, что это ходит живой поэт!» 
Когда близко подходишь к Ахматовой, надо быть очень осторожным, на все нужно ее благословение. Нужно быть очень деликатным и тактичным. И она все время дает понять, что она рядом. Это знала вся наша киногруппа и весь Музей — Фонтанный дом. Я очень долго подбиралась к Ахматовой. Три года назад меня пригласил Андрей Юрьевич Хржановский, который снимал фильм о Бродском «Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на родину». Ахматова была в фильме меньше минуты! Но он увидел в этом образе меня. Мне делали портретный грим в пунинской столовой, и директор музея Нина Ивановна Попова распорядилась, чтобы мне дали шаль, которая принадлежала Ахматовой. Я испытывала священный трепет, это было первое приближение к Ахматовой! Через год после этого позвонил режиссер Дмитрий Томашпольский и предложил мне сыграть Ахматову, я категорически сказала: «Нет, не считаю себя вправе ее играть». Но он сказал, что фильм будет документально-художественный: «Вы будете играть актрису, которая говорит и ходит за Ахматову». В фильме была еще одна опасность — как читать стихи? Ведь невозможно слушать на протяжении двух часов, как читает свои стихи Бродский, или Ахматова, или Ахмадулина. Но как читает Бродского артист Козаков — можно! И у меня была очень тонкая задача, «на лезвии бритвы»: я не должна была читать как поэт и не должна была читать как актриса в фильме. Мне показалось, что нечто среднее мы все-таки нашли.
 
«Поскрипывающая» дача
 
 — В жизни Анны Ахматовой было много мистики. Были ли встречи с мистикой на съемках у вас? 
— Было много, особенно в Комарове. В это поверили даже двое наших мужчин, скептически относящиеся ко всему «мистическому», которые остались ночевать в комаровской «будке» (так Ахматова называла дачу в Комарове. — Прим. авт.). Ночью один проснулся от того, что его подбрасывало на кровати! 
Дача «поскрипывающая», и они слышали явные шаги ночью. Когда мы снимали одну из сцен, произошла еще одна странная вещь. У нас была коробка от радиолы без внутренностей, просто макет! Мы сидели и слушали фултонскую речь Черчилля. А потом я от лица Ахматовой рассказывала про день 14 августа 1946 года, когда вышло постановление о журнале «Звезда». Когда я начала говорить (я учила и не могла запомнить этот монолог, попросила режиссера, чтобы он мне подсказывал, если я забуду), у меня было ощущение, что мне кто-то подсказывает! Я сказала слово в слово прямую речь Ахматовой! «…и вдруг через чужие спины и головы прочла свое имя…» — макет радиолы …завыл! Все оцепенели! Там нечему было выть! 
Было много всякого мистического…
 
Либо декадентка, либо занудная старуха
 
— Что прозвучит из Ахматовой в Капелле? 
— Я буду читать программу, которую готовила после этого фильма. Дмитрий Львович Томашпольский, который сам писал сценарий (Петр Сергеевич Вельяминов сказал, что он давно не читал такого интеллигентного сценария), настолько глубоко изучил материал, так много рассказал нам об Ахматовой, что не полюбить и не углубиться, не нырнуть туда с головой было невозможно. С тех пор я делала эту программу, помня, что в 2009 году 23 июня… А я, кстати, родилась 22-го! Видите? Я всю жизнь живу на Фонтанке! И она жила на Фонтанке! Так вот, я помнила, что в этом году Анне Андреевне 120 лет, и мне хотелось сделать большую программу. Я сделала большую, двухчасовую программу «Путём всея земли…» и прочитала ее в Филармонии 29 марта, зал был полон. Много читала таких стихов, которые публиковались через 20 лет после ее смерти. После той программы многие люди говорили, что они изменили мнение об Ахматовой: это действительно мощнейшая, трагическая фигура. 
Выстраиваю программу я не хронологически… и дошла до этого сама, интуитивно! Я — Рак по знаку зодиака, и она тоже — Рак… Я потом уже нашла подтверждение, наткнувшись на ее записи, что неправильно читать стихи по хронологии. У меня задача, извините за высокопарность, вернуть Ахматову читателю, молодому в том числе. Потому что возникают только два образа, когда слышат об Ахматовой: либо декадентка («Все мы бражники здесь, блудницы») с картины Альтмана, либо занудная старуха. А на самом деле она — человек очень страстный, она затаенно страстная! Озвучить ее стихи надо так, чтобы ты исчез, чтобы тебя перестало быть видно, чтобы зрительный зал остался наедине с поэтом и вдруг открыл в нем что-то, что бесконечно привлечет и сделает этого поэта любимым на всю жизнь. Вот эту программу «Путём всея земли…» я и буду читать 26 сентября. А в Москве для канала «Культура» буду читать усеченный вариант.
 
Жизнь на заклание
 
— Три женские фигуры: Ахматова, Цветаева, Петровых. Это три ваши любимые поэтессы… 
— Да, это так. Я вообще считаю, что Цветаева и Ахматова — великие… как они обе любили, чтобы их называли… поэты! Равных им по масштабу поэтов-женщин в мировом масштабе я не знаю (не читала Сафо в подлиннике, поэтому не могу сравнивать). Но ни Эмили Дикинсон, ни другие не могут сравниться с тем трагическим накалом, который был у Цветаевой. Она обладала уникальной способностью любить, чувствовать и передавать это. А Ахматову не зря называли эпохой. Все страшные катаклизмы, происходящие в мире и стране, она вобрала в себя и выразила в своем творчестве. Их вообще никто не имеет права судить! Никто! Их жизни были отданы на заклание. 
У Марии Сергеевны Петровых не было такого мощного дарования. Оно было очень чистое по звучанию. Ирма Викторовна Кудрова (историк литературы, исследователь жизни и творчества Цветаевой. — Прим. авт.) как-то сказала, что в характере православного русского человека есть смирение, а если есть смешение кровей, то в характере — страшная буря! Буря была у Ахматовой и у Цветаевой, у них было смешение кровей! А у Петровых было высокое смирение. Ее поэзия более внешне спокойная. Но очень искренняя, глубокая и красивая по звукописи.
 
Рифмовать мысли
 
— Светлана Николаевна, вы сами писали стихи? 
— Все мы пишем всякую абракадабру. Я пишу рифмованные строчки! Каждый нормально образованный человек должен уметь писать стихи, рифмовать свои мысли. Я тоже умею, могу написать валентинки или поздравительные открытки, я, кстати, всегда пишу поздравления в стихах. Я с девяти лет читаю стихи! Меня вообще ночью к ним допускать нельзя, я открываю сборник, и это для меня — как наркотик. 
Поэт — это другое ощущение себя в этом мире. Они произносят неведомые нам слова, как будто у них другой словарь, хотя тоже говорят по-русски. «Поэт — это переводчик человека в разговоре с самим собой». Я достаточно косноязычна, не могу сказать все, что ощущаю. Я актриса, то есть человек, чувствующий глубже, больнее, сильнее, ранимее, не всегда умеющий высказать это словами. А поэт может! И в двух словах! Это особый дар… 
А сейчас очень много пишут стихов люди, считающие себя поэтами, издают стихи за свой счет. А зачем тратить деньги на тысячу экземпляров? Все хотят бессмертия!
 
Мы можем только ставить вопросы
 
— Светлана Николаевна, вы научились «просто, мудро жить»? 
— Нет конечно! А вы думаете, Ахматова научилась? Ничего подобного! Она написала это, когда ей было двадцать с небольшим лет. 
Нам кажется, что мы научились так жить, пока этот корабль под названием жизнь не качнется так, что ты полетишь с кормы на нос и окажешься вверх ногами, не зная, куда тебе бежать и в какую сторону идти. Ничего мы не знаем! Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что мы не знаем ответов на вопросы. Мы можем только ставить вопросы. 
Но я считаю, что поэзия спасает людей. Бывают такие пограничные состояния, когда человек подумывает уйти из жизни. И если ты в этот страшный момент открываешь поэтический сборник, думая, что плохо только тебе, ты понимаешь, что по сравнению, например, с Ахматовой или Цветаевой твоя жизнь просто прекрасна! Меня поэзия очень сильно поддерживает.
Беседовала Антонина РОСТОВСКАЯ
Светлана Крючкова: «Русская трагедия – любовь»
(Александр Ярошенко, «Российская газета», 28 мая 2009)
 
Несколько лет назад на одной из крошечных пограничных застав, на российско-китайской границе Светлана Крючкова читала стихи. 
Казалось, молодые солдатики разучились дышать. Так они ее слушали. Потом актриса узнала, что в сельской больнице от рака погибает молодой учитель местной школы. У его кровати она долго читала Ахматову и Петровых, и измученный болезнью мужик улыбался сквозь слезы... 
Потом мне позвонила его жена и тихо сказала в телефонную трубку: «Андрей умирал с фотографией Крючковой на груди».
 
Космос Ахматовой
 
— Светлана Николаевна, пресловутый финансовый кризис вы как-нибудь на себе чувствуете? 
— Тут есть два момента, и положительный, и не очень. Работы стало меньше, меньше концертов, выступлений. Но у кризиса есть и свои плюсы. Я сейчас позволила себе поехать в санаторий, на полный курс лечения. Чего раньше сделать не могла, все времени не было. Сегодня время какое-то особенно суетное, все бросились как-то активно деньги зарабатывать. Деньги, безусловно, нужны, но не они главное, поверьте. Мне всегда платили меньше, чем другим актерам, даже сама не знаю почему. Никогда по этому поводу не выясняла отношения. 
— В этом году исполняется сто двадцать лет со дня рождения Анны Ахматовой. У вас какое-то особое понимание всей глубины ее трагизма. Я слышал, как вы читаете ее стихи... 
— У меня жизнь была непростая, я знаю, что такое безденежье, знаю, когда нечего есть. У меня не было своего жилья, череда хирургических операций, болезни... Все это я прошла, но моя жизнь и мои страдания ничто по сравнению с тем, что пережила Анна Андреевна. Но чтобы понять страдания и боль другого, нужно перестрадать самому. 
— «Глубина поэтического слова», — есть такой оборот. Чем вы измеряете эту глубину? 
— Мне иногда кажется, что я пришла в этот мир, чтобы сохранить и донести слово Цветаевой и слово Ахматовой. Чтобы донести поэзию Марии Петровых и Давида Самойлова. Сегодняшнее поколение молодых уже плохо знает Самойлова, я, прежде чем читать его стихи, говорю его и фамилию и псевдоним, и немного рассказываю его биографию. Это же все нужно сохранять, все нужно доносить до молодежи. Скажу вам честно, мне в последнее время все менее интересен театр и все более интересно то, чем я занимаюсь. Поэзией... Это потрясающе - я наедине с залом, я чувствую его поддержку, дыхание. Некоторые строчки читаю шепотом, но их слышат в последних рядах, потому что хотят слышать.
 
Со мной еще произошла метаморфоза: я стала любить классическую и хоровую музыку.
 
— Почему вам все менее интересен театр? 
— Коммерции очень много стало. Там сегодня все больше и больше превалирует желание понравиться. Часто бывает, что нет согласованности, ансамбля. Я не хочу в этом участвовать, не хочу на это тратить жизнь. Раньше мы жили театром, сегодня живут заработком. Я все понимаю и никого не осуждаю. Сама работаю на нескольких работах. Когда Товстоногова спрашивали: «Георгий Александрович, а Вы смотрели этот спектакль?», — он, бывало, отвечал: «Я не хочу на это тратить жизнь...». Я его сейчас прекрасно понимаю. То есть он уже про это знает и этот уровень ему понятен, зачем же на это тратить время? 
— А что сегодня есть из театральных работ у артистки Крючковой? 
— Только Васса Железнова, та редакция, которую Горький написал в 1910 году, эта пьеса имеет подзаголовок «Мать». Это не та пьеса, которую знает вся страна и которая была написана в 1935 году — в советской редакции есть темы капитализма и социализма. Она там абсолютно железная, Железнова... А в этом случае - это история женщины с трагической судьбой, которая просто не знает ответов на многие вопросы. Женщина-мать, до последнего бьющаяся за своего ребенка, - это мне близко и понятно, а выяснение отношений между двумя социальными слоями мне совершенно не интересно. Я пришла к понимаю, что бороться не хочу ни с кем и ни за что. Я хочу озвучить то, зачем я пришла на эту землю. 
— Через поэзию? 
— У меня в конце марта в зале Питерской филармонии прошел вечер поэзии Анны Ахматовой. Я к нему готовилась два года. А как я волновалась... Практически все, что вышло в нашей стране об Ахматовой, - я все это перечитала, все изучила. Ночами до семи утра читала и вникала. Для меня очень важна была оценка двух людей. Нины Ивановны Поповой - директора музея Анны Андреевны Ахматовой. Стоило мне сделать одну неверную оговорку и я тем залом была бы уже не услышана... После выступления Нина Ивановна подошла ко мне в слезах... А Ирма Викторовна Кудрова - бесконечно уважаемый мной цветаевед - подошла ко мне после вечера и робко сказала: «Я хотела вам показать свой новый альбом об Ахматовой и Цветаевой, но делать этого не буду. Я не очень правильно Ахматову понимала... Сегодня на сцене стояла не актриса, на сцене стоял человек, который бесконечно любил и знал поэта». Для меня это глубочайшая похвала.
 
Маска прилипает
 
— Светлана Николаевна, вы недавно снялись в фильме «Похороните меня за плинтусом». Сыграли бабушку. Не рано ли бабушек играть? 
— Эта работа отняла у меня несколько лет жизни и добавила седых волос. Мы работали в таком режиме, в котором бы ни один западный артист работать не стал. Как я не потеряла в этот момент семью, я просто не знаю. Я долго не могла вылезти из образа моей героини, настолько глубоко я в него вошла. Маска прилипает, хотим мы этого или нет, и не всегда мы можем оторвать ее целиком. Я играла бабушку с трагической судьбой. Сцену умирания моей героини снимали не скажу сколько раз. 
Я после этого в реанимацию попала... Поэтому серьезно думала: а может отказаться от такой работы. Что главное в жизни? Семья, конечно. Никакая роль, никакая народная любовь тебе не заменит твоих близких. 27 апреля была годовщина смерти Кирилла Лаврова - на кладбище приехали три сестры и дядя Ваня... Ну, где эта народная любовь? 
— Книгу «Похороните меня за плинтусом» написал внук артиста Всеволода Санаева, это биография их семьи? 
— Да. Но я не думала об этом. Я сконцентрировалась только на роли. Там сугубо русская трагедия — любовь... Любовь, удушающая того, кого мы любим, а без нее жить не можем - сами умираем. 
— Ну почему только русская трагедия? А Ваша тетя Песя из картины «Ликвидация». Там еврейская любовь, не дай бог... 
— Здесь любовь уничтожает. Для этой женщины кроме этой больной любви вообще ничего нет. Тетя Песя человек адекватный и психически здоровый. А здесь нет... А насчет бабушек... Я рано стала играть тех, кто старше меня лет эдак на двадцать. И выиграла от этого. Я не стала омолаживаться. И роли получаю масштабные и глубокие. Многие мои сверстницы все еще хотят играть молодых, но молодыми они уже не выглядят. Руки, шея, голос - все выдает. Когда я играла Ахматову, я иначе ходила, сердце болело просто постоянно — 26 капельниц за съемку поставили.
 
Имя — главное
 
— Вы никогда не боялись быть некрасивой на экране. Многие артистки хотят в кадре быть лучше, чем в жизни. 
— В моем возрасте я могу об этом сказать громко. Я никогда не была обделена мужским вниманием. У меня никогда не было комплексов, накрашена или нет, как выгляжу. Это мужчин и притягивало. Желание встать утром и положить на себя килограмм грима идет от недолюбленности и закомплексованности. Я никогда никому ничего не доказывала. 
— Вы из категории тех людей, кого одиночество лечит? 
— Сейчас да. Раньше одна вообще не могла находиться. А теперь я очень люблю побыть одна. Музыку или слово глубокое можно понять только в тишине и одиночестве. Но когда тебя знают и узнают миллионы, это трудно. И это ценишь по особому. С годами многое меняется в сознании. Я попросила убрать с афиш словосочетание «народная артистка России». Пусть пишут просто Светлана Крючкова. Ахматова не была никакой «народной», а просто Ахматовой. Имя главное, а не звание.
Актриса Светлана Крючкова: «Я не участвую в театральных интригах»
(Виталий Борзенко, «Новые Известия», 29 марта 2009)
 
БДТ имени Товстоногова отметил 90-летний юбилей. С этим театром ассоциируются фамилии многих блестящих артистов, в том числе и Светланы Крючковой, которая создала на питерской сцене целую галерею разнохарактерных персонажей. Товстоногов называл Крючкову актрисой без амплуа, поскольку она никогда не боялась экспериментов: играла наивных девушек и чопорных леди, властных женщин и мудрых старух… Она не боялась показаться толстой или некрасивой, и всегда была разной. Ее героиня из фильма «Родня» объяснила советским зрительницам, что одинокой быть неприлично, а школьница из «Большой перемены» считала, что если любишь – не стыдно сделать первый шаг. В интервью «Новым Известиям» Светлана Крючкова рассказала о том, за что ее не любят критики, о закулисных интригах и зрительской тоске по хорошим спектаклям.
 
– Светлана Николаевна, при Товстоногове вы играли едва ли не в каждом его спектакле, а теперь очень редко выходите на сцену… 
– Я вам больше скажу. Как только Товстоногова не стало, я больше не получила ни одной театральные премии. 
– Почему? 
– Эти премии идут через секцию петербургских критиков. И для них Товстоногов был авторитет. Они знали, что у него не бывает привязанностей в оценке профессии. Он ставил спектакли, отстраняясь от своей симпатии или антипатии к артисту. И если он говорил, что актриса сыграла хорошо, это означало, что действительно роль удалась. Критики прислушивались и давали премии. А теперь они руководствуются собственным вкусом. Я говорю об этом открыто: критика в Петербурге очень злобная. Она состоит в основном из одиноких женщин, которые тебя целенаправленно ненавидят. 
– За что? 
– За все – за то, что я женщина. За то, что я замужем. За то, что выпустила свой курс. За то, что я ДРУГАЯ. В 1997 году я сыграла заглавную роль в спектакле «Мамаша Кураж», и эту работу (в номинации «Лучшая женская роль». – «НИ») БДТ представил на премию «Золотой софит» – главную театральную премию Петербурга. Конечно, мне не нужны награды. Но меня удивило то, что за этим последовало. Критикессы встали стеной и заявили: «Нет, Крючкова эту премию не получит». Когда Кирилл Лавров спросил: «Почему?» – они не смогли ответить. И он дошел до того, что кулаком стучал по столу и кричал. Но они все равно не прислушались, хотя я спокойно к этому отношусь. У меня есть видеозаписи, поэтому вся их критика разбивается об эту пленку. Я сохраняю все материалы. Сохраняю рецензии, подписанные одной и той же фамилией, где сказано, что Лебедев – «ужасающий артист», что Крючкова и Басилашвили – всего лишь знаки, и до артистов им далеко, а вот гениальные артисты – это Морозов с Перцевой. А через несколько лет та же критикесса пишет, что я выдающаяся и мои высоты недостижимы. 
– В чем же логика? 
– А в том, что женщины меня никогда не любили. Я могу весить 100 килограммов, и все равно на меня будут смотреть мужчины. Мужчин во мне привлекает что-то другое, понимаете? А не «перешитое» лицо и стандартная фигура… И награды меня не волнуют: мне не надо ни с кем соревноваться, я всегда занимала отдельную нишу. 
– Сегодня в БДТ вы играете только Вассу Железнову… 
– Я считаю, что лучше играть редко, но хорошо. Может быть, я неправильно научена, но все свои силы отдаю роли, поэтому накануне спектакля я себя не загружаю и на следующий день – тоже. В день спектакля не надо со мной разговаривать. Я должна накопить энергетику, чтобы выйти – отдать ее залу. Сегодня ведь собрать внимание публики очень тяжело, если ты не веселишь ее похабными шутками и не обнажаешь какие-то места, которые в моем возрасте вообще-то и не надо обнажать. Раньше приходил зритель более наивный, более доверчивый. А теперь приходится вкладывать очень много сил, чтобы зритель с первых минут «подключился» к происходящему на сцене. В образе Вассы я появляюсь в самом начале спектакля. На мне плащ с капюшоном, так что лица почти не видно. По задумке режиссера, зритель должен понять, что весь дальнейший спектакль – это воспоминания Вассы: жизнь, увиденная в грезах. За первые пять минут я должна подвести публику к главной теме спектакля: «Не удались сыновья – внуками жить буду. Вы меня только любите немножко. Много не прошу, немножко хоть. Человек ведь я!». А дальше сдираю с себя этот плащ как живую кожу. И за эти пять минут я устаю больше, чем за весь спектакль. Потому что должна подготовить зал к нашим правилам игры. Зрители перестают оглядываться по сторонам и разговаривать. Я стараюсь подключить их сразу. Это товстоноговская традиция. Так делали все корифеи БДТ: и Лебедев, и Борисов, и Стржельчик… Каждый спектакль – как в последний раз. 
– Вы говорите, что на спектакли приходит малоподготовленная публика. Главные причины тому – антреприза, низкосортные передачи, погоня за развлечениями? 
– Конечно, вы посмотрите, к чему приучают публику. По телевизору с утра до ночи смеются над пошлыми шутками, и уже несколько поколений выросло на таких «примерах». Это ведь как с ребенком: можно приучить есть дерьмо с помойки, и ему будет казаться, что это единственно приемлемая и вкусная еда. 
– Понятно, что телевидение сегодня тлетворное. Но все равно ведь люди приходят в театр на классику… 
– Знаете, как они удивляются, когда слышат нормальную человеческую речь? Я не играю в безвкусной антрепризе, но у меня есть спектакль «Прекрасен, чуден Божий свет…», с которым я иногда езжу на гастроли. Когда мы привезли его в Комсомольск-на-Амуре, зал минут двадцать сидел в шоке и не мог привыкнуть к тому, что со сцены звучит внятная речь и при этом никто не орет ненормальным голосом и беспрестанно не кривляется. Для них такой спектакль – совсем необычное явление. Они долго привыкали: неужели можно просто по-человечески жить на сцене? А я на сцене всегда живу. Сейчас ведь какая тенденция у молодых артистов? Выходить на подмостки и просто «лупить» свой текст в зал. Зачем в таком случае светят софиты? Можно с тем же успехом просто взять текст, который они орут до вздувания на шее жил, и прочитать его. Кстати, так и поймешь больше. При чем тут чудо, которое мы привыкли называть «Театр»? 
– Почему во многих публикациях говорится, будто у вас сложный характер? 
– Ни один человек, который со мной работал, не может сказать ничего плохого. Я всегда выкладываюсь на 150%. И только завистники распространяют слухи о моем «сложном» характере. В самом деле, за что меня любить? Если меня завтра уволят из театра, я ведь без работы не останусь, я сама себе планета, поскольку много чему научилась в своей профессии. Могу ставить спектакли, могу самостоятельно готовить и читать большие поэтические программы, могу просто быть артисткой, могу – телеведущей, могу учить профессии. Я еще могу петь, что и делаю благополучно со сцены. Я многое могу. Поэтому за что меня любить? Если ты хотя бы чуть-чуть «вытарчиваешь» из общего забора – ты, естественно, раздражаешь… 
– Но я бы сказал иначе: вы задаете планку окружающим. 
– Надеюсь, что так. Однажды Товстоногов мне сказал: «Светланочка, у вас в театре так много врагов!» Я говорю: «Георгий Александрович, я не понимаю почему. Я даже с ними толком и не общаюсь». Он говорит: «Вот поэтому, наверное, тоже». А потом добавил: «А как вы хотите: вы получаете главные роли и прекрасно с ними справляетесь. Вы хотите, чтобы вас за это любили?» 
– Тем более в театре, в котором интриги неизбежны… 
– О чем мы говорим?! Когда я разбилась на машине, в восемь утра позвонили моему мужу. Я лежала с тяжелейшей черепно-мозговой травмой в больничной палате. Ему сказали: «Попросите Светлану Николаевну». А знал об аварии только театр, потому что машину «всмятку» привезли на эвакуаторе вечером во двор театра, а меня – в больницу. Он сказал: «Светлана Николаевна в больнице». – «Очень хорошо. Вы ей передайте, что отныне она свободна от всех своих ролей». – «А кто это говорит?» – «Это из театра говорят». И повесили трубку. Это было в 1992 году. 
– Может быть, звонил кто-то из «обиженных»?
– Я в театральных интригах не участвую. Я думаю, что некоторые «обижены» уже самим фактом моего существования. Я прихожу в театр только на репетицию или спектакль. И сразу же ухожу домой. Единственное недоразумение (но это случилось уже через год после аварии) было с режиссером, который звонил мне каждый вечер и до часу ночи плакался в трубку: «Лебедев не принимает такую трактовку образа, Толубеев не приходит на репетиции… и т.д. и т.п.». Я говорю: «Ну, хорошо, я приду сейчас, будем репетировать мои монологи». Так продолжалось почти два месяца. Наконец, мой муж сказал: «Слушай, пусть он уже на тебе женится, и дело с концом. Ведь жизни никакой – все время ты его утешаешь». Он не успевал вовремя сделать спектакль. Так он нашел на кого свалить – на меня. Вместо того чтобы сказать: «Я не готов», он сказал: «Я из-за Крючковой не могу выпустить спектакль». И я написала открытое письмо в газету, и, слава Богу, письмо напечатали. 
– Получается, что у вас двоякое отношение к СМИ: обида на критиков и благодарность за помощь… 
– Не совсем так. Вы забыли про желтую прессу. Вот уж кто действительно отравляет жизнь, причем не столько расспросами, сколько несанкционированными публикациями. Когда, репетируя в Москве, я попала в больницу с осложнением после гриппа и мои дети об этом не знали, пресса дала огромный заголовок на первой полосе, что Крючкова при смерти. А накануне в мою палату в Институте имени Склифосовского ворвались фотокорреспонденты и начали снимать. Я закрылась своим талисманом. Они опубликовали фото на первой странице московской газеты с подписью: «Светлана Крючкова целует свой талисман». Дали неверную тревожную информацию по телевидению. Мои дети очень испугались, услышав это (хотя случай-то был не смертельный). Просто я репетировала утром и вечером два дня с температурой 40, и на моем месте упал бы любой человек. 
– Какая бестактность. А почему вы не обращались в суд? 
– Я не хочу тратить на это жизнь. Пусть пишут. Мы же их кормим таким образом. Но я точно знаю, что каждый в этой жизни получает то, что он должен получить. И ничто просто так не проходит. Ведь эта злоба, которую ты изрыгаешь, она потом летит тебе в лицо. Ты сам же в ней купаться будешь. Они не владеют профессией и поэтому зарабатывают на «выгребании отходов». А одна известная телекомпания делает, например, такие вещи: звонит девушка, задает бесчисленные вопросы о творчестве, держит на трубке… 
– Зачем? 
– Чтобы я не ушла из дому. Забалтывает, но не говорит, что в эти минуты съемочная группа едет ко мне домой, чтобы я открыла им дверь ненакрашенная, в домашнем халате и тапочках. А дальше они меня снимают. Муж, когда понял, в чем дело, сказал мне: «Положи трубку». Я положила и уехала в бассейн. Ровно через три минуты позвонили в дверь, Саша открыл и сказал: «Пошли отсюда вон». Но они пошли к соседям и начали: «А вот правда, что Крючкова…» Соседка им сказала: «Уходите отсюда, ничего говорить не буду». 
– Многих ваших коллег подобные случаи заставляют не спать ночами. А вы, кажется, очень уверены в себе. 
– Просто за мной стоят дети. А когда дети, я могу разорвать любого. Хотя на самом деле я, как и многие артисты, очень ранимый человек. Говорухин однажды правильно сказал критикам: «Если вы хотите сказать что-то плохое, вы лейте грязь на нас, режиссеров. Во-первых, мы мужчины, а во-вторых, знаем, как вам ответить. Оставьте артистов в покое…» Этот разговор я услышала на одном из фестивалей. У нас был пресс-клуб на тему «Нужна ли критика артисту?», встал Янковский и сказал, что если бы не фильм «Влюблен по собственному желанию», он бы покончил с собой. Потому что после того, как он сыграл Гамлета, про него писали, что он не артист, а статист. И столько гадостей вылили в печати, что Янковский чуть не сломался. 
– Вы одна из немногих актрис, кто устраивает поэтические вечера… 
– А знаете, какую реакцию я часто наблюдаю? Обычно я выступаю там же, куда БДТ приезжает на гастроли. Организаторы гастролей выражают недовольство: «Вот, тут спектакль, а Крючкова своим поэтическим вечером «оттянет» часть публики». Но потом приходят за кулисы и благодарят, потому что местным жителям не хватает поэтических вечеров. 
– Я знаю, что такая традиция появилась еще при Товстоногове. 
– Да, она возникла как-то сама собой. Закономерно. Приезд театра – это ведь целое событие для города и праздник. И возможность увидеть артистов этого театра в другом амплуа. Сейчас ведь на всю страну стихи читают практически только Юрский, Козаков, Басилашвили, Демидова, Фрейндлих и Крючкова. Ну, и Саша Филиппенко замечательно читает прозу. Это труд, несоизмеримый с оплатой. Никто не хочет этим заниматься. Это надо годами готовить, чтобы потом выйти на полтора часа. 
– Вам наверняка часто задают вопрос: мол, зачем вам это нужно, если труд несоизмерим с оплатой?
– Мне это нравится. Как бы вам сказать… Я не хочу ходить по щиколотку в воде. Я люблю плавать на большой глубине.
Наталья Смольковская. Когда молчание дороже аплодисментов
(«Новости культуры», Пермь, 2008, №35)
 
Светлана Крючкова известна каждому из нас как очаровательная прелестница из «Большой перемены» и «Старшего сына». Ныне она - одна из немногих советских актрис, кто не пропал из поля зрения нынешнего зрителя, а продолжает активно сниматься в кино, играть в театре (легендарном петербургском БДТ), руководить собственным театром-студией и даже вести телевизионную программу для детей «К доске!». Но есть и другая Светлана Крючкова, не растиражированная телеэкраном. Ее-то и можно было увидеть в минувший вторник в Органном зале филармонии.
 
Современно и вне времени
 
Публичное чтение литературных текстов — этот жанр подвластен редким артистам. Для того чтобы «вытянуть» исключительно на себе спектакль, не прибегая к уловкам с помпезными декорациями и затейливой драматургией, нужен не дюжинный талант. Александр Филиппенко и Михаил Морозов на филармонической сцене читали прозу, Алла Демидова — стихи Ахматовой. И филармония обещает, что пермяки и дальше смогут быть сопричастными к таким эксклюзивным литературным событиям.
Хотя организовать подобные концерты не слишком просто: сейчас на всю страну осталось только шесть артистов, рискующих читать стихи: Юрский, Козаков, Басилашвили, Демидова, Фрейндлих и наша сегодняшняя героиня — Светлана Крючкова:
 
— В наше время читать стихи просто никто не хочет - прежде всего потому, что это колоссальный труд. Для того чтобы составить серьезную поэтическую программу, надо изучить множество материала, перерыть такое количество всего, пропустить его через себя, сравнить, придумать... А механическое заучивание стихов стоит чуть ли не на последнем месте при подготовке программы.
Так, по Цветаевой я могла бы написать докторскую диссертацию! Недавно нашла ошибку в новой книге Кудровой, которая занимается изучением жизни и творчества Цветаевой 25 лет: один неверный глагол, который был у Марины Ивановны лишь в черновиках, смог уничтожить весь трагизм стихотворения:
 
«Никто, ни сын, ни брат, ни муж, 
Ни друг и все же укоряю:
Ты стол накрывший на шесть душ, 
Меня не посадивший с краю...»
 
В книге случайно «укоряю» было заменено на «повторяю». Одно слово — и уничтожена вся скорбь этого последнего стиха, написанного Цветаевой в жизни. Я же к таким вещам отношусь очень внимательно, потому что мне важна мысль поэта, его энергетический заряд. И во время концерта ценю больше зрительское молчание, а не аплодисменты.
Каждый из нас, смею сказать, больших артистов, занимает свою нишу. Мы не толкаемся, не мешаем друг другу. У нас своя дорога —сейчас, когда активной жизни осталось не так уж много, это предельно ясно. Поэтому любите нас, пока мы живы.
 
За последнее Светлана Николаевна может не волноваться: ее в Перми любят. Встречи с ней ждали — особенно те, кто не попал в прошлом году на ее литературный вечер (кстати, организованный опять же филармонией). Тогда билеты «на Крючкову» разлетелись быстро. Учитывая загруженность актрисы, пригласить ее дважды - дорогого стоит. Правда, многое объясняется тем, что позвали ее именно с литературным вечером:
 
— Перегруженность работой у меня отчасти вынужденная, поскольку я являюсь единственным человеком в семье, зарабатывающим деньги (прошу отметить — «зарабатывающим», а не «работающим»!). Но от своих поэтических вечеров никогда не откажусь. Единственное, о чем жалею, — что не хватит жизни сделать все, о чем мечтается.
 
В плане интереса публики не стал исключением и поэтический вечер, получивший название «Назначь мне свиданье...». Вечер, посвященный любви. В отличие от Филиппенко, ищущего в известных текстах скрытый смысл, Крючкова, как настоящая женщина, предлагает зрителю отдаться во власть чувств. Там, где мужчина видит события, женщина подмечает страсть, боль, обиду, отчаяние, любовь... Стоит ли говорить, что стихи, прозвучавшие в этот вечер, были написаны женщинами. Несмотря на то, что в ее репертуаре есть и программы по Пушкину и Самойлову, в Перми Светлана Николаевна читала стихи о любви, принадлежащие Марине Цветаевой и Марии Петровых. Первая еще при жизни стала легендой, ее сборники печатались и были очень известны широкому кругу читателей. Вторая, Мария Петровых, в которую был безответно влюблен Мандельштам, современница Ахматовой и Цветаевой, — большая поэтесса, писавшая «в стол». Стихи Петровых, к сожалению, в России практически никто не читает. Именно она — одна из любимейших поэтесс Крючковой. Каждый раз зритель, который соприкасается с поэзией Марии Сергеевны, уходит из зала потрясенный. Да что говорить, когда сама Ахматова назвала произведение Петровых «Назначь мне свиданье...» лучшим стихотворением о любви прошлого столетия...
Светлана Крючкова на сцене чередовала стихи с рассказами о взаимоотношениях с людьми, которые явились причиной создания того или иного произведения, отрывками из дневников, писем и воспоминаний современников. И напомнила, что приехала в Пермь ради юбилеев замечательных поэтесс — 100-летия Марии Петровых и 115-летия со дня рождения Марины Цветаевой:
 
— Я сознательно называю их «поэтессами», хотя Анна Андреевна утверждала, что надо всегда говорить «поэт». Но сама-то была женщиной до глубины души, до мозга костей!
 
К слову, Светлана Крючкова готова приехать вновь — уже с ахматовскими стихами. Не так давно она завершила работу в документально-художественном фильме «Анна Ахматова. Луна в зените», а в будущем году в честь 120-летнего поэтессы представит петербургскому зрителю программу «Другая Ахматова».
 
Когда женщина начинает говорить о любви…
 
Актриса категорично негативно отзывается о халтурщиках сцены, которые пытаются читать стихи, но так, что лучше бы и не читали: «Они же отвращают от поэзии молодежь, не раскрывая стих, а усыпляя зал занудством», — утверждает Крючкова. И поверить ей можно — сама она знакома с молодежной аудиторией не понаслышке: ведет детский абонемент в Санкт-Петербургской филармонии и использует в своих поэтических программах музыку сына — студента музыкального училища им. Мусорского (по классу классической гитары). В Петербурге на вечера Крючковой приходит много молодежи — от 16 лет. На этих концертах звучат известные произведения, например, «Мне нравится, что вы больны не мной» — только без купюр, которые присутствуют в фильме: «Уверена, что в этой поэзии можно что-то новое открывать постоянно. Невзирая на возраст».
Только не надо думать, что нынче Светлана Николаевна приехала в Пермь с прошлогодней программой. Вообще артистка не скрывает, что каждое ее выступление — особенное, и двух одинаковых не бывает:
 
— В зависимости от зала я переставляю стихи местами, что-то добавляю, что-то отбрасываю. Концертов «один в один» у меня никогда не бывает! Так, однажды должна была состояться программа на стихи Марины Цветаевой и Марии Петровых, но зрители так кричали «Цветаева, Цветаева», что и во втором отделении пришлось продолжить читать стихи Марины Ивановны. В Перми, к счастью, был соблюден баланс - первое отделение отдано Цветаевой, второе — Петровых.
 
Ощущение камерности, даже интимности происходящего усиливалось обстановкой: обычно торжественный Органный зал по просьбе Крючковой превратился в уютную комнатку, посреди которой оказались кресло и стол с домашней лампой.
Крючкова предстала перед пермскими зрителями властной, требовательной (к правилам поведения в зале), но открытой и искренней в своем творчестве. Словом, настоящая мама. Перед журналистами Светлана Николаевна и не скрывала, что это ее основное амплуа:
 
— Женщины делятся на жен и матерей. Я — мать. Я всем своим мужьям была сначала мать, а уж потом — жена. И это качество просвечивает во всей моей работе. В свое время я пожертвовала красотой, когда решила рожать в 40 лет второго ребенка — это была очень тяжелая беременность. Все девять месяцев я не вставала с кровати, мне кололи гормоны. Естественно, с тех пор я очень изменилась — как внешне, так и внутренне. И повернуть процесс вспять никогда желания не возникало: под нож хирурга ложилась только по жизненным показаниям (а травм в жизни было достаточно — вот недавно попала в реанимацию, сыграв десять дублей смерти в фильме «Похороните меня за плинтусом»).
Я за органичное, правдивое существование. С возрастом все меняются, актрисы — не исключение, так что ни в коем случае не надо делать ставку на свою молодость и красоту! Постоянно рождается кто-то моложе тебя. Так что, как говорят американцы, лучше свои минусы превращать в плюсы. Да, я играю женщин старше себя. Если бы я выглядела моложе, мне бы никогда не предложили роль Анны Андреевны Ахматовой. Роли, ради которой стоило стать актрисой. С возрастом я стала получать значительные, интересные, объемные роли. Поэтому возраста не боюсь. Ведь все хотят быть молодыми, я оказываюсь одной из немногих, готовых играть пожилых персонажей. Так что на самом деле я выигрываю, а не проигрываю.
«Я живу полноценной жизнью...»
(Максим Грачев, «Волжская коммуна», 15 сентября 2007 года)
 
С успехом прошли гастроли БДТ имени Г. А. Товстоногова. Самарцы увидели два спектакля «Васса Железнова» по пьесе М. Горького и «Калифорнийская сюита» по Н.Саймону. Постановку «Вассы Железновой» осуществил Сергей Яшин, а главную роль исполнила народная артистка России Светлана Крючкова. 
Она – классический тип русской актрисы. Играет все. От рабочей девчонки Нелли Ледневой в прелестной комедии «Большая перемена» до величественно-надменной императрицы Екатерины II в исторической драме «Царская охота». Ей по плечу любые жанры: мелодрама («Ольга и Константин»), комедия («Родня»), сказка («Дюймовочка»), фантасмагория («СВ»). Фирменными образами актрисы стали те, в которых Крючкова использует гротеск, как средство для раскрытия противоречивого внутреннего мира своих героинь, такой была бесподобная Агафья Тихоновна в «Женитьбе», домработница в «Утомленных солнцем». Вот уже 32 года Светлана Николаевна – актриса БДТ им. Г. А. Товстоногова. Она растит двоих сыновей. Наша беседа с актрисой состоялась в гостинице «Жигули». 
 
— Светлана Николаевна, что изменилось в БДТ с приходом нового главного режиссера Тимура Чхеидзе? 
— Если говорить лично обо мне, то я, наконец-то, получила новую роль в спектакле «Васса Железнова» в постановке Сергея Яшина. 
— Репертуарная политика по-прежнему будет строиться на классике? 
— Очень сложно говорить о том, что будет. Ведь все артисты суеверны. Тимур Нодарович Чхеидзе отметил, что у нас в России нет фестивалей русского психологического театра. В следующем году БДТ исполняется 90 лет. И мы хотим выступить инициатором нового театрального фестиваля, сохраняющего русскоязычные культурные традиции. Прошлый сезон БДТ был посвящен русской классике – А. Островский, Л. Толстой, М. Горький. В новом сезоне планируются к постановке «Вечера на хуторе близ Диканки» по Н. Гоголю, «Дама с собачкой» по А. Чехову, «Дядюшкин сон» по Ф. Достоевскому. А в это время происходит взросление целых поколений, которые начинают ходить в театр, и они, слава богу, будут смотреть классику. Ничего более современного, чем классика, нет. 
— В чем, по-вашему, беда российского театра? 
— Как сказал классик: «Служение муз не терпит суеты». Сегодня у режиссеров нет времени подробно и неспешно работать с актерами. Очень быстро ставят, а артисты, как зачехленный инструмент. Как звучит инструмент, не каждому режиссеру удается услышать. Таким образом, ни режиссер не может развиваться, ни артист. Это беда… 
— У нас был недавно О. П. Табаков. И он сказал, что сегодня чтобы выжить, он должен поставить две комедии, этим самым заработать деньги на один классический спектакль… 
— Уровень выживания для Табакова и для нас разный. Слава богу, БДТ выиграл президентский грант. А городские театры с 1 октября переходят на гонорарную систему. Если ты мало занят, то ничего и не получишь… 
— А какая ценовая политика сегодня в БДТ? 
— Самый дорогой билет в БДТ стоит 1200 рублей. Самый дешевый - 50 рублей. У нас доступный театр. 
— Помимо того, что вы актриса БДТ, у вас есть собственный театр-студия? Есть ли возможность увидеть ваши спектакли? 
— У нас очень сильный спектакль «Домой» с песнями Янки Дягилевой и драматургией Людмилы Разумовской. Я играю роль ангела. Идут пьесы Б.Брехта, Аристофана. Сейчас ставится пьеса Ж. Жироду «Безумная из Шайо» со мной в главной роли. Всем нужны звезды, а звезда — это значит бесконечное мелькание в сериалах. Просто хорошие артисты, увы, не устраивают. 
— В своем театре вы еще и режиссер? 
— По необходимости: нет денег на режиссера. Помню фразу Г. А. Товстоногова, который посмотрел где-то «Дядю Ваню» и сказал: «Я буду ставить про другое». Не «по-другому», а «про другое». И мне всегда важно – о чем зритель размышляет. 
— В одном интервью вы сказали, что «постриглись» в театр? 
— Это журналисты что-то перепутали. Никогда в жизни я себе не отказывала ни в любви, ни в детях, ни в семье, у меня было три мужа. Я нормальный грешный человек. На самом деле артисты служат театру, это могут только люди, которые стали заложниками этой профессии. При этом мы живем полноценной духовной и плотской жизнью. 
— Когда выйдет фильм «Дюймовочка» с вашим участием? 
— Фильм скоро появится на экранах. Уже на одном кинофестивале за роль Жабы в этом фильме я получила приз за лучшее исполнение женской роли. У меня 100 ролей. И этот приз единственный. 
— В чем принципиальное отличие трактовки образа Вассы Железновой вами и Инны Чуриковой в фильме Глеба Панфилова? 
— Во-первых, у нас в театре идет 1-й вариант пьесы, написанный М. Горьким в 1910 году при царе-батюшке. У нас семейная драма. Васса Железнова – жертва семьи, нежели железная леди, как во втором варианте пьесы М. Горького и как в фильме «Васса». 
— У Коко Шанель есть знаменитая фраза: «В 50 лет женщина выглядит так, как она этого заслужила». Вы с ней согласны? 
— Мне ближе Марина Цветаева: «Бог не суди! Ты не был женщиной на земле!» Российская женщина выглядит так, насколько ее жизнь замучила. Когда я вижу женщину в определенном возрасте которая прекрасно выглядит, я понимаю, что у нее была легкая жизнь. Я сознательно не хотела рожать девочку, потому что женщинам в нашей стране ой как нелегко. Лично у меня была очень тяжелая жизнь. 
— Ваши новые роли в кино. 
— Закончила съемки в фильме «Анна Ахматова. Луна в зените» и в новом фильме Сергея Урсуляка «Ликвидация». В последнем я играю роль тети Песи Шмукляк, маму Саши Семчева. Еще играют Володя Машков и Михаил Пореченков. Съемки проходили в Одессе на Молдаванке. 
— Были ли у вас за последний год потрясения? 
— У меня очень насыщенная жизнь и много потрясений. Например, я только сейчас начала понимать классическую музыку. Сын стал меня приучать к классике. Мы вместе с удовольствием слушаем Прокофьева, Стравинского, Римского-Корсакова. И для меня это потрясение. Раньше я не любила оперу. А теперь наоборот. Очень понравилась «Сказка о золотом петушке». Младший сын экстерном окончил музыкальную школу, и на будущий год будет поступать в музыкальное училище. Он инструменталист, занимается классической гитарой. Играет рок и классику. Когда я читаю со сцены стихи М. Цветаевой, М. Петровых сын аккомпанирует мне, и это счастье.